— Где красота?
— Везде, дурень! — Матвей рассердился на непонятливого профессора. — Да куда уж вам, городским жителям… Останься жив Свистопляс, он бы оценил.
— И я ценю, — Баргузин, не желая спорить с другом, поспешил согласиться. — Действительно хорошо, ветерок приятный обдувает, цикады стрекочут, птички в небе парят, жареным на углях кябабом пахнет…
— Чем пахнет? — Барабаш потянул носом. — Ага, точно кябаб.
— И это не птички! — Михась рванул с плеча огнеплюйку. — Это на нас драконы пикируют!
Корнет Эддвертил Артуриус Викокс, ставший тринадцатым по счёту контом из славного рода Брависсиев после страшной и нелепой гибели не имеющего иных наследников дяди, пылал жаждой мести. Можно даже сказать, что он одержим идеей найти и убить колдуна, почти полностью уничтожившего Гэльский полк.
Да, почти, потому что сам Эдди выжил. Это не чудо, просто давно не кормленный варр отстал от общего строя, и его последним затянуло в безумную круговерть из поднявшихся в воздух камней и перемалываемых ими драконов. Последним… и корнет успел задействовать эвакуационный портал, мгновенно перебросивший поседевшего драконира в Пиктию. Успел не только он — изуродованные влиянием чужеродной магии светящиеся кляксы переходов выбросили во двор госпиталя Благого Вестника дюжину бесформенных кусков кровавого фарша. Опознать погибших так никто и не смог.
Лекари отпоили корнета успокаивающими настоями, сам лорд-протектор Эрдалер благосклонно похлопал по плечу, поздравляя с новым титулом, управляющий Эдинбургским питомником подобрал герою дракона… и всё. Через три дня Эддвертил Артуриус получил предписание явиться к командиру Лабусийского полка для прохождения дальнейшей службы. И ни наград, ни благодарностей.
Единственной наградой стала постыдная, не излечимая магическими методами болезнь, подаренная в последний вечер самой шикарной шлюхой в Ситэ Станисласией Вирусони, но… Но, как говорится, за Благим Вестником молитва, а за Императрицей служба — не пропадут. Молодость уходит, и чины с орденскими цепями — слабая ей компенсация. Нет уж, пусть будет молодость!
Только как же больно ходить по нужде…
Конечно, шансы найти проклятого колдуна минимальны, но корнета не оставляла надежда на удачу. Поэтому он безропотно, даже с некоторой радостью, отправлялся в бесконечные патрулирования, куда старослужащие шли неохотно, и основная их доля выпадала на новичков. Сидя в лагере в ожидании скудной порции похлёбки из глорхийской конины, немного увидишь. Есть хочется… Ничего, сейчас армия соберётся в единый кулак и мощным ударом закончит войну!
Желательно поскорее, а то от голода начнут умирать не только дикие кочевники, но и сами благородные д'оры. Драконам проще, пары-тройки степняков хватает на неделю, а вот что жрать самим, когда кончатся лошади? Перевалы Калейского хребта полностью засыпало снегом, море безумствует под штормовыми ветрами, немногочисленные посыльные варры привозят провизию лишь для старых винторогих кагулов из Императорского Совета, пожелавших лично возглавить последнее наступление.
Ублюдки… у них и золотистые легойские вина, и паштеты из нежной печени лембергойского гуся, личные повара готовят изысканные блюда, включая новомодный кябаб по хаканатскому рецепту. Ароматы жареного мяса разносятся на весь лагерь и далеко за его пределы. Да, определённые прелести в высоких чинах, кажется, есть.
А здесь, на высоте, только холодный ветер, ухитряющийся пробраться даже сквозь магический щит, и гордость за могучую Пиктию. Гордость… гордость… гордость… пожрать бы… Тьфу, что за глупые мысли лезут в голову с голодухи! Когда ел в последний раз, вчера или позавчера?
Одно хорошо — голод обострил чувства. Прояснил зрение и обоняние. Даже интуицию. Вот она и заставила внимательно всмотреться вниз, где по зелёной степи передвигались три маленькие точки. Роденийцы? Скорее всего, так как даже тупые глорхийцы сейчас меньше чем полусотней не ходят. Эдди зажмурился и попытался воспользоваться зрением дракона. Раньше подобное у него не получалось, но покойный дядя Фергюс не раз рассказывал о возможности смотреть глазами варра. Глупые существа не в состоянии противиться сильной воле умного человека! Правда, прежние неудачные попытки наводили на грустные мысли…
Сейчас получилось — перед внутренним взором появилось чёрно-белое изображение, потом оно увеличилось до такой степени, что протяни руку, и дотронешься. Колду-у-ун?
— Ты попался, проклятый!
Магический щит не только помогает укрыться от ветра и холода, но и позволяет драконирам свободно разговаривать между собой в полёте. Удобно, между прочим. Удобно до тех пор, пока какой-нибудь придурок не заорёт во всю глотку.
— Что случилось, конт? — голос одного из патрульных звучал насмешливо. — Кого вы там ловите? Неужели нацепляли от глорхийцев блох? Могу посоветовать пересыпать бельё сушёными лепестками ливийского лютика — очень помогает.
— Внизу роденийцы, — пояснил корнет.
— Эти трое?
— Да. И среди них колдун, уничтоживший Гэльский полк.
— Вот как? Забавно будет посмотреть на мифическое существо.
Викокс сжал зубы и беззвучно выругался. Никто так и не поверил в существование роденийского мага, а гибель целого полка приписывали действию неизвестного, применённого единственный раз, сверхмощного оружия тёмных. Некоторые поговаривали о природном катаклизме, сопровождающемся выбросом губительной энергии неизвестного происхождения. И все отмахивались от рассказа корнета, втихомолку посмеиваясь за спиной.
— Его нужно уничтожить!
— Кто же спорит? Д'ор Ритторий, вы нас слышите?
— Да, прекрасно слышу, — откликнулся третий из патрульных.
— Не желаете присоединиться к нашему веселью?
— Почему бы нет?
Ради такого случая можно ослабить мощность щита — пусть ветер лихой атаки поёт в ушах и остужает разгорячённые азартом лица. Что-то давно драконов не кормили жареными роденийцами. Их трое? Как раз хватит, чтобы поделить честно.
Михась уже не думал ни о чём — некогда и незачем. Средняя из падающих с неба точек легла в прорезь прицела и больше не покидала его, стремительно увеличиваясь в размерах. Огнеплюйка бьёт на пятьдесят шагов… и сгусток энергии бессильно расплещется по толстой драконьей шкуре. Это не станковый ДШК с мощными зарядами. Но, с другой стороны, умирать с покорно опущенной головой как-то некрасиво.
— Огонь! — крик профессора Баргузина прозвучал громом небесным. — Бей их, Миха!
Наверное, Еремей знает, о чём говорит, потому что он явно имеет какое-то отношение к создателям старинного оружия. Неужели эта хреновина стреляет шагов на двести?
— Да бью я их, бью… — лётчик потянул спусковой крючок.
Фу-х-х-х! Вместо ожидаемого огнешара из раструба вылетела сыплющая синими искрами короткая молния или что-то похожее на неё. Вспыхнувшее высоко в небе зарево ослепило и вынудило крепко зажмуриться, и следующие выстрелы Михась сделал наугад. Кстати, а почему, кроме него, никто не стреляет?
