Финт, удар, финт, удар… уклон – казалось, что эта пытка будет бесконечной. У Андрея темнело в глазах, ухмыляющаяся физиономия Гортуса как будто нависала над ним. Регенерация у этого ублюдка была потрясающей.
В очередной раз отразив несколько сильнейших ударов противника, Андрей все-таки нарвался – клинок Гортуса, обойдя защиту, вонзился в тело, пробив его насквозь и выйдя со спины. Боль была такой резкой и шипучей, что Андрей внезапно понял, что ему нужно делать.
Он бросился вперед, не обращая внимания на то, что клинок врага так и торчал в его левом боку, притянул Гортуса к себе и вошел в контакт с аурой.
Если он может лечить – значит, может и калечить? Ну так и вперед!
Мгновенным усилием мысли Андрей загнал в ауру противника всю боль, которую он испытывал, разогнав ее в десятки раз. Гортус должен был чувствовать страшную, невероятную боль – его аура стала ярко-красной, такой красной, какой она никогда не бывает у живых. Потому что ни одно существо не может выдержать такую боль.
Гортус тоже не выдержал. Его сердце разорвалось, выплеснув фонтан крови внутрь грудной клетки. Но он был жив и, возможно, даже смог бы выжить, когда система регенерации утихомирит этот поток боли и закроет дыры в огромном, тренированном сердце. Вот только Андрей не собирался этого позволять. Отпрыгнув назад, он изо всей силы рубанул противника в шею.
Гортус в это время стоял, зажав голову обеими руками, – боль в голове была настолько велика, что он ничего не слышал и не видел, полностью закрывшись от окружающего мира. Какой там бой, какие противники – не осталось ничего, кроме красной, бурлящей, ужасной боли, разрывающей голову, грудь, все тело, будто их жгли раскаленным железом.
Сабля Андрея прошла через толстые кости руки Гортуса и, потеряв силу, врубилась в шею противника. Усиленные кости оборотня ослабили удар, и вместо того, чтобы смахнуть голову с плеч, сабля лишь сильно поранила Гортуса.
Эффект от этого получился страшным и неожиданным – оборотень, от боли полностью потерявший контроль над своим разумом, стал перекидываться в Зверя. Через секунду на месте человека стоял Зверь, похудевший, но здоровый, полный сил и злобы на весь мир. Зверь прыгнул на Андрея, встретившего его ударами клинка. Вмиг бедро человека и его бок были разодраны, как будто по ним прошлись острейшими граблями, у которых вместо зубьев торчали булатные лезвия.
Андрей бил Зверя саблей, кромсая его на куски, но клинок застревал в стальных мышцах, в костях Зверя, не причиняя ему вреда такого, чтобы повреждения смогли остановить это средоточие ярости и злобы.
Андрей уже изнемогал от усталости, боли и потери крови, когда внезапно пришла помощь извне: в боку Зверя выросли несколько оперенных стрел, и Зверь рыкнул, обернувшись и глядя назад, – подоспели гвардейцы под командованием Зиртона. Лучники и арбалетчики снова выпустили стрелы, утыкавшие существо с ног до головы и сделавшие его похожим на дикобраза.
Зверь заревел – на него надвигалась стена гвардейцев в стальной броне, со щитами и тяжелыми копьями, которых испугался бы даже дракон. Он сделал громадный прыжок, помчался к выходу со стадиона, по дороге сбивая солдат и опрокидывая любопытных зрителей, не успевших убежать, затем исчез под трибуной в проходе, ведущем на улицу.
Стадион молчал, потрясенный происшедшим. На поле боя остался стоять Андрей, тяжело опиравшийся на саблю, да гвардейцы, обступившие площадку для боя со всех сторон. На песке в луже крови лежала отрубленная рука Гортуса с толстенной костью.
Зиртон осторожно подошел к Андрею, покачивающемуся на ногах так, как будто его колыхали порывы ветра, и спросил:
– Ты можешь идти? Или вызвать лекаря сюда? Он сейчас извлечет из тебя саблю, потерпи…
– Саблю? – не понял Андрей и посмотрел вниз, на рукоять сабли Гортуса, так и торчавшей у него из бока. – А, саблю, да…
Он схватился за рукоять и, коротко выругавшись, вынул клинок, сплюнув нахлынувшую в рот кровь. Зиртон сморщился и укоряюще сказал:
– Зачем? Лекаря надо было!
– Неважно, – легонько махнул рукой Андрей, – помоги мне дойти до трибуны, пожалуйста. Я посижу, и все будет нормально.
Монах покачнулся и неминуемо бы упал, если бы его не подхватил Зиртон. Он положил руку Андрея себе на шею и повел к тому месту, где сидела Марго, побелевшая и сжавшаяся, будто пружина. Она боялась выбежать на арену, не зная – может, этим нарушит какие-то правила, а тогда все достигнутое пойдет прахом.
Видя, как Андрея ведет гвардеец, она уже не раздумывала и, вскочив, перепрыгнула через барьер, обняла мужа и прижала к себе, не обращая внимания на то, что тот был весь в крови.
– Что дальше?
– Дальше – пойду на службу, чего же еще. – Андрей заложил руку за голову и ласково провел пальцем по упругой груди жены.
Она ойкнула и прикрыла сосок:
– Щекотно! Не балуйся! У меня очень чувствительная грудь, а ты своим железным пальцем!
– Это еще посмотреть, у кого железные. Кто скамейку раздробил? Мне уже донесли, как ты там сиденье корежила.
– Зоран? – понимающе хмыкнула Марго. – Вот проныра. Он везде сует свой нос. Иногда мне кажется, что он как будто собирает информацию – на всякий случай, чтобы продать потом подороже. Как шпион какой-то.
– Ты к нему пристрастна. Он так-то парень неплохой, только вот любопытный излишне, да. Ему лет-то столько же, сколько тебе.
– Иногда кажется, что мне тысяча лет, – грустно улыбнулась девушка, – а тот же Зоран кажется просто младенцем.
– Тогда тебе прямая дорога в компанию Шанти – вам, старушкам, будет о чем поговорить. Одной сто лет, другой тысяча.
– Точно. Кстати, где она сама-то? Я выходила в кухню попить и видела, как та ускользнула через форточку.
– На охоту, видать, отправилась. Она любит полетать по ночам, поохотиться. Думает, я не вижу, как она убегает. Пусть себе…
– Послушай, а не удивятся, что после таких серьезных ран ты уже через три дня идешь на службу? Спросят: а как ты сумел залечить свои раны?
– Ну не три дня, а неделя – ты с днями ошиблась. С тех событий прошла уже неделя.
– Ну неделя. А что, любой человек за неделю вылечит такие раны? И еще: а шрамы? Куда шрамы делись?
– Во-первых, я не собираюсь раздеваться… ты считаешь, что я тут же начну во дворце бегать голышом или прыгать к дамам в будуары, из постели в постель?
– Надеюсь, что так не будет! – угрожающе фыркнула Марго. – Оторву ведь! Уснешь – а я все оторву! И тогда будешь петь то-о-оненьким голосом, и тебя возьмут в хор Синода.
– Мне тебя хватает сполна, – ухмыльнулся Андрей, – даже слишком хватает.
– То-то же… главное – мужа запугать как следует, и все будет нормально, – хихикнула Марго и тут же спохватилась: – Как это слишком? Как это? Можно подумать, я с тебя не слезаю днями и ночами!
