— Коул, ты принес лютню с лодки. Куда ты ее положил?
— Вон туда, — ответил Коул, указав на груду одежды, еды и прочего, что они захватили с собой на берег.
Айзек подошел к куче.
— Немалых усилий стоило подобрать подходящее название, — сказал он. — В конце концов я остановился на «Оде выжившим».
— Выжившим? — повторил Бродар Кейн, приподняв бровь.
Айзек наклонился за лютней.
— Ну, мне кажется, что каждый из вас немало вынес, прежде чем оказался здесь. Я имею в виду, что все вы сталкивались со всякими ужасами и выжили, чтобы рассказать об этом. Это на самом деле очень вдохновляет… Что это? — Глаза слуги стали огромными от ужаса. — Моя лютня… Две струны порваны! И в ней полно воды!
Коул кашлянул.
— Она упала в канал, когда я разгружал лодку. — Все повернулись и уставились на него. Он будто поник под их испытующими взглядами. — Что? Это вышло случайно.
Бродар Кейн медленно покачал головой. Джерек отвернулся и сплюнул. Брианна осуждающе нахмурилась. Темнокожий южанин закатил глаза к небу. Айзек смотрел на испорченный инструмент. Волна гнева, казалось, вот-вот смоет с его лица привычное вялое выражение.
— Ты сделал это нарочно! — упрекнула Коула Саша. — Я тебе не верю. Как раз когда я подумала, что ты начинаешь меняться.
— Но это было случайно! Я тебя уверяю, она выскользнула из рук…
— Да брось ты, парень! — произнес Трехпалый. — Случайность или нет, ты — просто кретин. Вот в чем суть. Мы все здорово потешались над тем, как ты строил из себя героя на борту «Искупления», ты это знал? — Он наклонился вперед, и его скабрезная рожа искривилась в презрительной ухмылке. — Почему же ты не скажешь девушке, какие чувства на самом деле к ней испытываешь? Да у тебя больше шансов кинуть палку Белой Госпоже. Я думаю, у этой девчонки ножки крепко сжаты. Так же как и ее прелестная попка.
Лицо Брианны стало грозным, в глазах сверкнули молнии, а Бродар Кейн сощурился на бывшего заключенного. У Саши бешено заколотилось сердце. Трехпалый бросил взгляд на Джерека, явно ожидая поддержки со стороны погруженного в раздумья горца. Но лицо Волка осталось невозмутимым.
Коул шагнул к Трехпалому. Его взгляд выражал душевную боль, но лицо покраснело от гнева.
— Я не позволю тебе так говорить о Саше.
— Да ну? — презрительно усмехнулся бывший заключенный. — Давай, парень. Мы все знаем, что ты придурок. Я заколю тебя как свинью — с кинжальчиком ты или без него.
— Довольно, — произнесла Брианна. Он вперила в Трехпалого властный взор. Несмотря на неброскую внешность, чародейку окружала осязаемая сила, которая стерла усмешку с его физиономии. — Я не допущу никаких раздоров среди нас. И в особенности не потерплю никаких оскорблений в адрес моей госпожи. Попробуй сделать это еще раз, и ты пожалеешь.
Трехпалый помрачнел и уставился в землю. Коул не сводил с него взгляда, но через пару секунд повернулся спиной к остальным и зашагал к воде.
Саша смотрела ему вслед. Кейн и шамаатанец, похоже, были готовы в любой момент броситься разнимать Коула и Трехпалого. Теперь оба расслабились и уселись с мрачными лицами.
Джерек на секунду встретился с ней глазами. Его взгляд был непроницаем, но она не сомневалась, что Волк насладился ее унижением. Бросив на него сердитый взгляд, она повернулась и последовала за Коулом.
— Я думал, что он — мой друг.
Покачав головой, Саша прикусила нижнюю губу. Жажда вернулась, став еще сильней, но она старалась не обращать на это внимания.
— У таких людей, как Трехпалый, не бывает друзей. Он тебя использовал.
Коул уставился на воду. Он стал красивым: без своей дурацкой бородки, с коротко остриженными волосами он посуровел. Его недавно вылеченный нос слегка искривился, но это ему шло.
— Знаешь, это и самом деле было случайно, — сказал он.
— Не думаю, что это имеет теперь какое-то значение, — ответила Саша. — Хотя за тобой — извинение перед Айзеком. И новая лютня.
Юный Осколок вздохнул и затем кивнул.
— Как бы то ни было, что у тебя за проблема с Айзеком? Ты невзлюбил его с того мгновения, как впервые увидел.
Коул нахмурился.
— Я ему не доверяю.
— Ревность тебе не идет.
— Я не ревную! — ответил он несколько поспешно.
Они постояли в молчании, глядя, как вода плещется о скалы. Солнце уже спускалось к горизонту. Через час они поплывут на запад, обойдя стороной Сонливию, и соединятся с армией дальше по побережью. Все, кроме Коула, который высадится на берег и направится в лагерь ополчения, притворившись отставшим из какого-то городка. Как только начнется сражение, он отыщет связного, и тот проведет его в Обелиск.
— А ты готов это сделать? — тихо спросила Саша. — Ты готов убить Салазара?
Коул расправил плечи.
— Я родился…
— Обойдись без своего дерьма, Коул. Это серьезно. Если ты потерпишь неудачу, Салазар всех нас уничтожит. Всю армию.
— Я готовился, — сказал он. — Темный Сын обучил меня всему, что знал. Кроме того, магия Салазара не может на меня подействовать — пока я обладаю Проклятием Мага.
Саша бросила на него взгляд. На его лице была написана решительность. Поколебавшись, она положила ладонь на его руку.
— Спасибо за то, что позаботился обо мне там.
Коул посмотрел на ее пальцы, потом поднял свои серые глаза и встретился с ней взглядом.
— Я никому не позволю причинить тебе вред, Саша.
Она изогнула бровь.
— У тебя на самом деле нет особенного выбора. Я вот-вот отправлюсь на войну.
На лице Коула отразилась тревога.
— Я знаю. Просто… постарайся себя беречь. Не представляю, что сделаю, если с тобой что-нибудь случится.
Она хотела закатить глаза, но почему-то не стала.
— Я постараюсь не умереть, — сказала она вместо этого.
— Мне тебя не хватало, — добавил Коул, и на сей раз его слова действительно тронули ее. — Я думал, что никогда больше тебя не увижу.
Она смотрела на свои ноги, испытывая одновременно и смущение, и внезапное желание рассмеяться над нелепостью этой ситуации.
— Тебя не было всего лишь месяц. Хотя казалось, что гораздо дольше. Что ты делаешь?
Коул наклонился к ней, и его губы коснулись ее губ. В замешательстве она отдернула назад голову и влепила ему полновесную пощечину. Она прозвучала раскатисто, словно камнепад. Коул прижал к щеке ладонь и уставился на нее взглядом, полным страдания.
— Я думал… — начал он, но Саша оборвала его возгласом досады.
— Ты думал соблазнить меня здесь, заставив пожалеть тебя? Так, что ли? Ты все это планировал?
