— Что в этом плохого?
— Ничего. Я читал о ваших подвигах в газетах.
— И как это у вас при такой нагрузке хватает времени на газеты? — искренне изумился я. — Вы рискуете перетрудиться.
— Это вы рискуете угодить в кутузку, если не объясните причин поездки в Капач, — рявкнул Колман.
— Расследовал одно дело, которое и привело меня в этот город. Клянусь, оно не имеет никакого отношения к вашим жмурикам, — пожалуй, скоро я научусь лгать, как настоящий политик. — Извините, не могу посвятить в вас в детали.
— Кажется, я понимаю Морса и начинаю разделять его ненависть к вашей персоне. Речь идет об убийстве.
— Каком? Вы же сами сказали, что это двойное самоубийство.
— Это начальство так считает.
— А вы пойдете против его мнения? — уточнил я.
Колман с хмурым видом промолчал, что говорило лучше всяких слов.
— Эти двое, они что — настолько раскаялись, что решили наложить на себя руки? — спросил я, меняя тему.
— Да, они поняли, что зашли слишком далеко. На совести у Рива жизнь какого-то парня из Лютании, убитого им в Капаче и труп Болванчика.
— А женщина? Кто она?
— О ее личности мы поговорим потом. Она была подружкой Рива и в порыве ревности прикончила свою соперницу — баронессу…
— Договаривайте, Колман. Почему замолчали? — удивился я.
— Меня настораживает еще одно сходство… — лейтенант принял какое-то решение, но взгляд его остался беспристрастным. — Ладно, я скажу, кто лежит вместе с Ривом. Это — графиня Де Сток. Она калека. У нее нет ног, и графиня заменила их протезами. Она давно вынашивала планы мести к баронессе фон Борменталь (видите, Гэбрил, я ничего от вас не скрываю). Тут замешаны и любовь, и ревность, и мотивы давней мести. Вот, что написано в посмертной записке.
Лейтенант зачитал отрывок о трех коротких спичках. Выяснилось, что графиня давно жаждала отомстить обидчице. Ради этого разыскала отошедшего от дел заплечных дел мастера и стала брать у него уроки владения холодным оружием, добившись в итоге потрясающих результатов. Ножом овладела не хуже любого парня из Гильдии Убийц, правда, в отличие от нее наемные убийцы не были калеками на обе ноги. Таким образом, обиженная женщина превратилась в машину для убийства. Последнюю часть я выслушал с нескрываемым интересом. Об этом Рив не рассказывал.
— Вижу, это два сапога пара, — заметил я.
— Разумеется, они стоили друг друга, — согласился Колман. — И вот теперь о том сходстве, с которого я начал. В убийстве баронессы обвинили ее мужа — барона Игоря фон Глерна. Я слышал, он нанял вашего соседа по офису адвоката Марсена, а тот в свою очередь привлек к расследованию вас. Это правда?
Я почувствовал, как под моими ногами раскаляется земля.
— Правда, но я так и не сумел приступить к расследованию. У меня были обязательства перед другими клиентами.
— Вы темните, Гэбрил. Мне это не нравится.
— Ну что вы, разве я осмелюсь лгать в вашем присутствии, лейтенант.
— Еще как. Соврете глазом не моргнув.
— Слишком плохо обо мне думаете, лейтенант.
— Нет, это вы слишком хорошо обо мне думаете, Гэбрил. Думаете, не опущусь до того, чтобы выбить из вас правду силой?
— Колман, скажите: вы случайно с Морсом не родственники?
Я нарывался, и знал, каким будет ответ. Лейтенант ударил меня. Не очень сильно, но чувствительно. Разбил мне губу.
— Браво, браво, — послышался позади знакомый голос.
Это был Брутс. Он смотрел на нас с издевкой:
— Лейтенант Колман, вижу, вы умеете налаживать диалог. Вас этому учили?
— Нет, господин старший следователь. Меня учили другому, но этот тип сам напросился.
— Держите себя в руках, Колман, если дорожите новым назначением. Мистер Гэбрил не раз помогал правоохранительным органам. У нас нет оснований подозревать его в нечестной игре.
Брутс подошел к трупам и стал рассматривать тела без особого интереса, скорее для проформы.
— Личности установлены? — осведомился он после беглого осмотра.
Колман сообщил, даже отдал следователю посмертную записку. Брутс погрузился в чтение.
— Что же, все замечательно, — ответил он, спустя некоторое время. — Записка все объясняет. Она дает ключ к расследованию сразу двух убийств, совершенных на вашем участке. О лучшем даже не стоит мечтать. Зачем вам сдался Гэбрил?
— Здесь что-то нечисто, — медленно начал лейтенант. — Этот Гэбрил замешан практически везде. Я натыкаюсь на его след на каждом шагу.
Брутс посмотрел на него с сочувствием:
— Похоже паранойя лейтенанта Морса заразна. Не ожидал, что она и вас коснется, господин лейтенант. Вы производили впечатление здравомыслящего человека. Оставьте в покое мистера Гэбрила. Оформите все как двойное самоубийство, потом получите причитающуюся премию. Я поговорю с вашим начальством. Вы были молодцом. Суперинтендант не преминет отметить ваши заслуги, лейтенант, в раскрытии последних преступлений. Чем плох такой вариант, Колман?
— С каждой минутой он нравится мне все больше, господин старший следователь. Но за Гэбрилом нужен глаз да глаз.
— Безусловно. Мы за ним присмотрим. Если не возражаете, я заберу Гэбрила с собой.
— Он ваш, господин Брутс. Делайте с ним все, что заблагорассудится.
Брутс вывел меня из мастерских на свежий воздух. К этому времени и дождь, и град закончились.
— А теперь мне нужна вся правда, Гэбрил, — настоятельно потребовал следователь.
Я рассказал о Броско, стараясь не задевать мастера Тага и его интересы.
— Хочешь сказать, что этот Броско взял на себя грязную сторону дела? — осведомился Брутс, когда я выложил все, что известно.
— Да. Он обещал и сдержал слово. Сфабриковал двойное самоубийство, заставил графиню и Рива написать посмертную записку. Хоть я ее не читал, но, думаю, что в ней чистая правда… кроме мотивов самоубийства, конечно.
— Эти двое получили по заслугам, — согласился Брутс. — Но на твоем месте я бы не стал впредь водить компанию с Броско. Эти наглые парни из Лютании давно у нас на прицеле.
— Что вы намереваетесь с ними сделать?
— Пока ничего. Они нам нужны. С их помощью мы ставим Лютании палки в колеса. Они помогают нам вести игру с лютанской верхушкой. Насколько я понял, регалии императорского дома пропали. Их не нашли при обыске мастерских.
— Вряд ли Броско избежал соблазна забрать их себе.
— Отлично. Пусть у него и остаются. Сдается мне, что у Броско они будут под надежной охраной. Этот парень любит монархию, установившуюся на родине, как собака палку, и приложит все усилия, чтобы нынешняя власть не добралась до регалий. Зато мы всегда будем знать у кого они под рукой.
