Будто в подтверждение моих слов лоскутная псина оглушительно гавкнула.
— А еще она может привести нас к хозяину, — я в упор посмотрел на ошарашенного эльфа. — Если ты ее, конечно, попросишь. По-свойски.
— Но ты… ты ведь сам только что сказал, что это… эм-м-м… не совсем обычная собака?
— Ну да, я так сказал. И что это меняет?
— Да все! Тайлер… — взъерошив себе волосы, простонал друид, — ты от меня уже во второй раз пытаешься добиться того, что я делать не умею в принципе! Сначала тебе потребовалось допросить собаку-поводыря, теперь ты хочешь, чтобы я загипнотизировал псину, сделанную из тряпок… Я понимаю, ты не обязан знать законов природной магии, но здравый смысл ведь еще никто не отменял!
— Ты можешь хотя бы попытаться? — спросил я, не отводя взгляда. — Просто попробуй проделать с ней то же самое, что ты уже делал с Сосиской и другими собаками до нее!
— Ничего не выйдет, — уверенно заявил Руперт, качая головой.
— Тогда мы просто уйдем, — пообещал я. — Если не выйдет. Но пока ты не попытаешься, я не отстану.
Петц тихо выругался.
— Может, мне ему вмазать? — склонившись к моему уху, предложил Клайд.
Я покачал головой — «не стоит».
По счастью, эльф, кажется, ничего не услышал. Глядя на тряпичную собаку, свесившую красный лоскуток языка набок, Петц увлеченно жевал верхнюю губу.
— Ладно, хорошо, — наконец сдался он. — Давай попробуем, Тайлер. Надо полагать, раз ты приперся ко мне на ночь глядя в сопровождении этих… верзил, значит, дела действительно плохи.
— Хуже, чем ты можешь себе представить, — подтвердил я.
— Тогда за дело.
Сходив в комнату, Руперт вскоре вернулся с крохотным ошейником в руках. Осторожно застегнув его на шее тихо рычащей собачки, он пригладил волосы и, склонившись к тряпичной морде, хмуро уставился на нее.
Некоторое время питомец Хардмана раздраженно тявкал и рвался из сумки наружу, всячески демонстрируя, что гипноз Петца на него не действует. Честно сказать, я уже отчаялся чего-то добиться, как вдруг собачка умолкла. Одновременно с этим тонких губ Петца коснулась робкая улыбка.
— Кажется, получилось, — сказал он, выпрямив спину. — Давай попробуем… Голос!
Собачка, заслышав его команду, разразилась звонким лаем.
— Молчать! — велел эльф, и она тут же затихла.
Друид задумчиво причмокнул губами и, повернув голову ко мне, сказал:
— Похоже, Кельмет Природный благоволит нам.
— Надеюсь, остальные боги его поддержат, — криво улыбнулся я.
Склонив голову набок, лоскутная собачка преданно смотрела на Петца, готовая выполнить любой его приказ.
Оставалось надеяться, что она приведет нас к Хардману раньше, чем этот упертый очкарик приведет в исполнение свой таинственный план.
* * *
Эмма бежала по коридору. Волосы и платье ее растрепались, дыхание было сбивчивым, неровным; капли пота, покрывавшие высокий лоб, блестели в огне керосиновых ламп.
Бак пропал. Она вошла в спальную, чтобы его проведать, однако в кровати Хорника не оказалось. Встревоженная, Эмма заглянула в ванную, но та тоже оказалась пуста. Выйдя из комнаты, она устремилась к двери кабинета, решив, что Бычара мог отправиться туда, когда окружающую тишину взорвал звук выстрела.
Сердце ее предательски екнуло, дыхание перехватило. Приоткрыв рот, она несколько секунд тупо смотрела на дверь кабинета, а потом, словно очнувшись ото сна, сорвалась с места и бросилась вперед.
Эмма влетела внутрь, точно порыв беспокойного ветра, и замерла на пороге, с ужасом наблюдая чудовищную картину: Бак Хорник, хозяин Востока, с дырой в виске, лежал на полу в луже собственной крови. Чуть поодаль валялся револьвер, дуло которого еще дымилось.
— Бак! — воскликнула девушка, не веря своим глазам.
Неужели Бычара настолько отчаялся, что решил свести счеты с жизнью? Да нет, он бы не сдался так быстро. Миссис Хорник неплохо знала своего мужа: его можно было обвинить во многих пороках, но только не в трусости.
Опустившись рядом с мертвецом на колени, Эмма взяла его правую руку в свои и зажмурилась. Из уголков глаз устремились вниз по щекам крупные жемчужины слез.
Возможно, их брак был обычной фикцией, в которой Бак нуждался куда больше, чем она. Возможно, со стороны их семья ничем не отличалась от кланов Моукеров или Раст. Однако в итоге они оказались на пороге чего-то большего, они смогли найти точки соприкосновения, и будущее еще вчера виделось Эмме бесконечно чудесным… но уже сегодня она осталась одна.
Странная болезнь перечеркнула все. Ее надежды разлетелись на куски, врезавшись в монолитную стену реальности, которой, как известно, нет дела до людских желаний.
Достигнув подбородка, слезы полетели вниз и разбились о ворсистую поверхность ковра, оставшись на нем крохотными темными пятнышками.
Внезапно пальцы Бычары сжались. Он вцепился в миниатюрную ладонь жены, словно коршун в бедового воробушка, имевшего глупость забраться на невиданную доселе высоту Эмма ахнула и попыталась вырваться, однако хватка Бака оказалась донельзя крепкой.
Что это? Последние конвульсии, непроизвольные сокращения мышц? Или же что-то большее?
Когда она посмотрела ему в лицо, глаза Бака были широко открыты. Голова медленно приподнялась, и он уставился на нее стеклянным, безжизненным взором — точно какая-то кукла, чертовски натуральная, но напрочь лишенная души.
Не понимая, что происходит, Эмма подалась назад, с утроенной энергией борясь за собственную руку. Наконец ее ладошка выскользнула из грубой и холодной кисти Хорника. Эмма спешно вскочила на ноги и попятилась к двери, а Бак тем временем неуклюже сел. При этом правая рука его двигалась резко и неестественно, а левая висела, точно плеть. Эмма дрожала от страха; она не понимала, как Хорнику удалось выжить. В голове Бака зияла дыра, все вокруг было заляпано кровью, но он по-прежнему шевелился, вопреки смертельной ране.
Внезапно она услышала голоса, затем до ушей долетел звук шагов множества ног. Эмма затравленно оглянулась через плечо.
Кто это? Кто принес в ее дом новые звуки? Возможно, это подельники мужа. Но почему они так орут?
Бак уже почти поднялся, когда дверь кабинета распахнулась от мощного пинка и внутрь ворвался Алекс Моукер собственной персоной. В каждой руке владыки Южного Бокстона было по револьверу, а позади Пересмешника столпились верные «птенцы», один из которых держал за плечо Арнольда. Запястья дворецкого связали толстой веревкой, а в рот вместо кляпа вставили чей-то грязный носовой платок.
Эмма прижалась к стене, не зная, кого следует бояться больше — мужа, неожиданно восставшего из мертвых, или же сумасбродного мафиози, который, судя по оружию в руках и обильной свите, пришел сюда не дружеское сочувствие выказывать.
