– Найдём всех, кого только сможем, – без тени сомнения бросил Старый Хрофт, поднимаясь.
* * *
Дорога вела их дальше, мимо странных, пугающих миров и ещё более странных и пугающих бездн. Межреальность, как к ней привыкла Райна, – скопище причудливого и удивительного, подобно густому лесу с болотами, оврагами, вырубками, просеками и так далее, но всё-таки чему-то именно «упорядоченному», уступило место диким фантазиям, какие если и могли прийти в голову, так уж точно лишь Безумным Богам.
Валькирия привыкла, что на путях, которыми хаживали они с кирией Кларой, оставались привычная земная тяга, свет, смена «дня» и «ночи», в общем, всё или почти всё, как в обычном мире, хоть и диком, и небезопасном. Тут же…
Их втягивало в незримые водовороты, под ногами раскрывались хищные чёрные воронки; иногда под ногами, а иногда над головой. Тропа завивалась винтом, то и дело оказывалось, что части отряда другая видится идущей вверх ногами. Шагая через узкие, подобно лезвию ножа, но бездонные трещины, Райна то и дело ощущала накатывающую дурноту – из расщелин хлестали незримые потоки дикой, ничем не сдерживаемой силы, подобные призрачному огню. Барра жалобно визжал и отдёргивал лапы, и переходить соглашался лишь после долгих понуканий – а один раз Фенриру просто пришлось осторожно прихватить его зубами и перенести. После этого потрясения тигр больше не противился, лишь жалобно и громко мяукал, словно простой кот, только крупнее.
Свет тоже сходил с ума, он лился то сбоку, то снизу, то исчезал совсем, и идти приходилось в кромешной тьме, полагаясь лишь на огненные руны Старого Хрофта.
Пределы Хаоса, думала Райна, утирая пот. Зачастую приходилось брести словно по грудь в топкой трясине, грудью раздвигая невидимую поросль. Пределы Хаоса близки как никогда.
Дурнота, голова кружится, в глазах стоят алые круги. Сила здесь какая-то не такая, она словно полна ядовитых испарений. На коже проступает зеленоватый пот, коснёшься пальцами тверди – и на твоих глазах она обращается в самых настоящих зубастых червей, отделяется от ладони и шипит на тебя, показывая пасти, полные мелких, но острых зубов, так что требуются все силы и выдержка валькирии, чтобы прогнать злой морок.
И вновь – сотни, тысячи, бессчётные множества голосов прямо в голове. Бесплотные крики, вопли отчаяния и муки. Нет, не предостережение – предвкушение. Мы уже пали, тебя ждёт то же. Наш удел – страдания и пытки, чем же ты лучше? Иди, иди к нам, получишь, что заслужила.
О́дин теперь чертил руны, почти не останавливаясь, и каждая словно забирала часть его собственной плоти. Отец Богов высох и исхудал, щёки ввалились, их избороздили десятки невесть откуда взявшихся новых морщин.
Иногда в окружавшей их тьме возникали призраки исполинских зеленоватых кристаллов, столь громадные, что невозможно было разглядеть даже их верхушки, лишь боковые грани. Кристаллы медленно кружились вокруг отряда, никогда не приближаясь вплотную; за смарагдовыми блестящими боками угадывались лица, нечеловеческие физиономии, жутко исковерканные, искажённые так, что казались принадлежащими чудовищам.
О́дин пытался было посылать навстречу этим зелёным исполинам росчерки своих собственных рун, но те рассыпались, едва коснувшись изумрудных гигантов. Призраки медленно таяли, отдаляясь, пока не исчезали окончательно. Вреда от них вроде как никакого не проистекало, однако после каждого их визита Райна почти что падала лицом вниз на расстеленный плащ, потому что ноги отказывались повиноваться, а перед глазами всё неслось в безумной пляске.
Привычные, обитаемые миры давно исчезли, и это было странно – в изначальном видении след никогда не вёл через настолько пустые пространства.
– Что ты чуешь, волк? – И Райна, и её тигр устроились подле тёплого мохнатого бока Фенрира, уходившего вверх, подобно шерстистой живой стене.
– Великая пустота, – отозвался тот с высоты. Судя по голосу, гордый сын Локи тоже изрядно вымотался.
– Что пустота – это я и сама вижу. Что в ней? Сила по-прежнему питает тебя, верно? Значит, не совсем пустота, согласен?
– Тяжело… думать, сестра. И сила здесь совсем не такая. Знаешь, как грязная вода. Или как совсем уж тухлое мясо.
– Хаос близок, – подал голос Яргохор.
– А то мы не знаем, – не сдержалась Райна. – Прости, Ястир.
– Я не сержусь, – в безжизненном голосе Водителя Мёртвых появилось что-то похожее на улыбку, или валькирии это лишь почудилось. – Но Хаос и впрямь близко. Здесь клокочет сила, дикая и нечистая, великий волк прав.
– Откуда она берётся? Ты знаешь?
– Пока носил имя Ястира, знал, – со вздохом ответил Водитель Мёртвых. – Потом… забыл.
– Она точно не из Хаоса?
– Хаос ограждён такими барьерами, что ничему не пробиться, – проворчал прислушивавшийся к беседе Старый Хрофт. – Иначе уже не осталось бы никакого Упорядоченного.
– Это не так, – Водитель Мёртвых застыл на самой границе отбрасываемого костром круга света, ни дать ни взять – и впрямь существо из иного мира, где нет места живым. – Связь есть. Иначе не бродили бы по Упорядоченному слуги Хаоса. Не было б здесь никакого Брандея.
– Тебе ведомо о Брандее?
– Конечно, Отец Богов. Он ведь был всегда.
– Неправда! В мои времена, пока стоял Асгард, мы о такой дряни и слыхом не слыхивали!
Тихий смешок.
– Он был, Древний Бог О́дин, просто ты и другие асы его не замечали. А Ямерт видел всё, и очень хорошо.
– И ничего не сделал? – с напряжением спросил Старый Хрофт.
– Ничего. Это отвечало его планам, но каким и почему – я уже не вспомню. Мои… бывшие сородичи позаботились, чтобы со мной не ушло бы ничего ценного.
– Ты отомстишь, Ястир, я уверена!
– Нет, валькирия Райна, мстить я никому не стану.
– Они лишили тебя имени и судьбы! Они сделали тебя Водителем Мёртвых!
– И где они теперь, валькирия, и где теперь я? Разве не обернулось всё в конечном счёте против них самих?
– Я не верю и не приемлю «кар судьбы», – сжала кулаки воительница. – Месть должна свершаться своею собственной рукой!
– Или зубами! – одобрительно рыкнул Фенрир.
– Или зубами, – согласилась Райна. – Но мстить нужно самому!
Яргохор ничего не ответил. Его вообще невозможно было задеть или вывести из себя. Если он говорил, то чувств в его голосе, если они вообще были, совершенно не слышалось.
Безумное странствие длилось, Райна уже привыкла к невообразимой карусели сущего вокруг. Труднее было привыкнуть к «грязной силе», ощущение и впрямь было такое, что бредёшь по грудь в нечистотах. Труднее всего приходилось Фенриру, волк злобно рычал и отхаркивался. Даже у Яргохора поникли плечи, великан тяжело сутулился.
– Нам… надо… выбираться… отсюда, хрррр, тьфу, тьфу!
