— В каком смысле?
— Его жена родила мертвое дитя. Ливингстон потом всем рассказывал, дескать, это ему наказание и что отныне он работает только для своего народа.
В голове у Дженны защелкали рычажки. Мертворожденный ребенок… Фергюсон говорил о том же, однако он тогда почти бредил, и Дженна толком его не поняла. Зато теперь все встает на свои места.
— Так зачем он вам?
Все посмотрели на Дженну. Она-то думала, что отвечать уже не придется. Так просто соскочить не удалось. Темнело, и лица собравшихся начали терять очертания в сумерках. Дженна откашлялась и сказала:
— Мой сын утонул на базе отдыха, и я надеюсь, шаман подскажет, что делать.
Повисла тишина, нарушаемая только треском хвороста в костре и шелестом ветра. Дженна взглянула на Эдди — тот просто смотрел на огонь. Один из мужчин подбросил в костер еще плавника.
— Тандер-Бэй? — спросил он.
Дженна кивнула.
— Ну что ж, Ливингстон о вашей беде знает.
Мать принялась рыться в большом пакете из коричневой бумаги. Дети сразу же просекли, что она ищет, и сгрудились вокруг. Наконец мать начала раздавать насаженные на шампуры зефирины, и дети рассаживались с ними у костра.
— Так вы верите? — глубоким басом спросил отец семейства, до сего момента хранивший молчание. Дженна никак не могла понять: одна ли это семья или целое собрание кузенов и прочих дальних родственников. Впрочем, отца с матерью распознала безошибочно.
— Верю ли я во что? — переспросила Дженна.
— Вы ведь ждете помощи от шамана, так? Чего именно вы от него ждете?
— Жду, что он расскажет мне про куштака, — очень тихо ответила Дженна.
Один мальчик сунул зефирину в огонь, и та превратилась в комок пылающего сахара. Прочие дети засмеялись, но мальчик с «факелом» сказал, дескать, так и должно быть.
— Куштака! — фыркнул один из детей постарше. — Спасжилет — вот вам и решение.
— Сэмюэль! — урезонила его мать и для верности добивала оплеуху. — Прояви уважение!
— Черт возьми, мам! Мы все работали на том объекте, а потом Ливингстон распугал всех брехней про злых духов!
— Сэмюэль! — воскликнул отец. — Или прекрати выражаться, или проваливай.
Юноша резко поднялся на ноги:
— Отлично, ухожу. Я тут, наверное, единственный умею говорить правду. Вы, если нравится, можете и дальше вешать друг другу лапшу на уши. Духи, мухи… все — вранье.
Сказав это, он рассерженно утопал в сторону леса.
Тем временем мать насадила на шампур еще три зефирины и, вручив его Майклу, указала на Дженну. Мальчик передал Дженне сладости, и та нерешительно поднесла их к огню. Спасжилет, говорите… Как будто Дженна до этого не додумалась. Она надела его и на себя, и на Бобби. Просто Бобби потом снял жилет.
— Не вините себя ни в чем, дорогая, — сказала мать. — Что было, то было, вам лучше жить настоящим.
— Я и не догадалась, что вы работали на проекте, — призналась Дженна.
— Место выбрали дурное, проект заранее был обречен. Все так обрадовались, когда нас наняли, и сильно расстроились, когда проект прикрыли. Что поделаешь, и такое случается.
— Сплошь и рядом, — поправил отец. — Только такое и случается. Стоит подумать, что мир создан исключительно для твоего удовольствия, тут-то тебе и конец. Природа живет сама по себе, и нам остается лишь принимать ее дары и прихоти. Вот так вот.
На этом разговоры закончились. На пляж опустилась непроглядная темень, однако вскоре взошла полная луна. Она залила все вокруг голубоватым светом. Дети до отвала наелись жареного зефира и уснули прямо у костра. Взрослые сидели молча, передавая по кругу бутылку виски.
Дженна попыталась разглядеть циферблат наручных часов в отсветах пламени, но ничего не вышло. Ей не хотелось покидать этих людей, они так тепло ее приняли. Однако жажда действия гнала ее дальше.
Эдди заметил, как Дженна смотрит на часы.
— Хочешь уйти?
Дженна кивнула, и они оба поднялись на ноги.
— Мы возвращаемся, — громко объявил Эдди. Пожал руки мужчинам и подозвал Оскара.
Дженна приблизилась к матери семейства:
— Спасибо за угощение. Все было великолепно.
— Не стоит благодарности, милая. Не волнуйтесь: если будете упорно искать, обязательно обретете то, что ищете.
Она поцеловала Дженну в щеку, и Дженна сердцем почуяла, что женщина права.
Отец посоветовал возвращаться в город по дороге — так, мол, быстрее. И Эдди с Дженной, оставив большую семью у костра, направились по узкой тропинке в сторону леса. Там вышли к грунтовой дороге, свернули налево и потопали в город при свете полной луны.
Дженна обняла Эдди за талию и прислонилась к нему, а Эдди обхватил ее здоровой рукой. Было хорошо идти вот так, под защитой Эдди. Лес такой холодный и темный, здорово, что рядом есть кто-то, к кому можно прижаться. Здорово, что рядом есть Эдди.
— Ну как, не пожалел еще, что со мной отправился? — спросила она.
Эдди слегка отстранился:
— Почему спрашиваешь?
Дженна обняла его крепче.
— Не знаю. Тебе ведь происходящее кажется безумием.
— И что с того?
— Ты не зол на меня?
Эдди тихонько рассмеялся:
— Еще как зол.
— Правда?
— Да нет, прикалываюсь. Я просто не могу тебя ненавидеть.
Дженна остановилась и взглянула на Эдди, однако в темноте видела только очертания его лица.
— То есть ты хотел бы меня ненавидеть?
— Сам не знаю. Если бы ненавидел, все было бы гораздо проще.
— Бедненький мой, — ответила Дженна.
Эдди сейчас казался ей призраком: в темноте не видно столь милых и отвлекающих деталей — синих глаз и маленьких аккуратных ушей. Только силуэт. Так мило. Дженне вдруг захотелось быть с Эдди, внутри его, забраться под панцирь и выяснить, каково это — гулять в его теле и думать его думы.
Дженна приблизилась к Эдди, вжалась в него чуть не всем телом и поцеловала. Она целовала его глубоко и долго, и постепенно ей стало казаться, будто она и впрямь вливается в Эдди. Ей нравилось это чувство. Вот бы на самом деле скользнуть через рот ему в горло и свернуться внутри калачиком.
Но Эдди вдруг захлопнул дверь. Он резко отстранился и попятился в темноту.
— Так нельзя, — сказал он.
— Почему?
— Это… нечестно. Ты приехала сюда по делу. Тебе надо найти шамана, попросить помощи… за этим ты здесь. Потом, когда ты все сделаешь, уедешь назад. Вернешься к привычной жизни. У тебя дом, машина, муж… а я… останусь. Мне с Аляски, от своих корней, никуда не деться.
