Бармен тем временем присел и погладил Оскара.
— Если хотите, можете сдвинуть кровати, — предложил он. — Я говорил отцу, что раздельные кровати в номере — это как в одной из серий «Я люблю Люси». Он меня и слушать не стал.
Дженна и Эдди нервно переглянулись. Они еще не обсуждали, как расселятся или как будут спать. Дженна надеялась, что им достанется последний номер с одной-единственной огромной кроватью, что они с Эдди покочевряжатся и в конце концов согласятся спать на противоположных ее краях, а потом между ними вспыхнет искра и… ну, кто знает? На деле все вышло не так.
— Мы, пожалуй, займем две комнаты, — сказал Эдди.
— Как угодно, — пожал плечами паренек.
— Вы больше никого не ждете? — спросила Дженна. — Мы, если что, и потесниться можем…
— Да, вы знаете, летом такой наплыв гостей. — Юноша саркастично хихикнул. — Иногда прямо за месяц приходится места бронировать. Но вы, ребята, такие милые, поэтому в вашем распоряжении весь этаж. Никому больше комнату не сдадим, наслаждайтесь уединением.
Сказав это, он отошел к лестнице.
— Да, и еще — о наших удобствах. Ни обслуживания в номерах, ни машинки для льда, ни автоматов по продаже колы, ни телевизоров, ни телефона в комнатах, ни консьержа, ни портье, ни бильярда, ни тренажерки у нас нет. Представьте, что вы в индейской деревушке — никакого комфорта. Правда, постояльцев у нас кормят, внизу. Мама за повара, это она у нас мама-рыба. Выбора не дает, просто готовит блюдо, и все, не хочешь — не ешь. Однако есть и хороший момент, внимание — барабанная дробь! — мама печет лучший в мире черничный пирог. Честное слово! Если она спросит, не желаете ли десерта, отвечайте: да. На сладкое у нас постоянно черничный пирог.
Улыбнувшись, паренек отправился вниз.
— Нам как платить, сразу? — спросила Дженна.
— Оплата при выселении. Двадцать долларов за ночь. Кредитки и чеки не принимаем.
Паренек уже почти скрылся из виду, над ступеньками торчала только его голова.
— А банкомат поблизости есть?
Юноша остановился и подозрительно взглянул на Дженну. Оттопырив пальцем ухо, он спросил:
— Это что за зверь такой?
— Банкомат?
— Гм-м… Впервые слышу. Банко…
— Банкомат. Суете карту в прорезь, и он выдает наличность.
Пожав плечами, юноша рассмеялся себе под нос, явно дразня Дженну:
— Ну вы, белые, даете! Как только до такого додумались? Наличка в обмен на карту! С ума сойти! Я бы все имущество племени отдал за такую машину. Банкомат… хе-хе. Честное слово, я бы остров продал за него. Вставляешь карту в прорезь, а взамен берешь деньги, ну ничего себе! Что за чудо-механизм? Сначала ружья, потом огненная вода, теперь это… С банкоматом мы таких дел натворим!
Покачав головой, он спустился на первый этаж. На ходу он все бормотал: «Банкомат, банкомат…» Дженна разозлилась на него не меньше, чем Эдди.
Эдди взглянул на часы:
— Может, прогуляемся по берегу перед праздником?
Дженна согласно кивнула. Оставив вещи в двух первых по коридору комнатах, они покинули гостиницу.
* * *
За пляжем явно никто не следил: по пути к воде из песка торчали большие острые камни; отлив оставил после себя плавник и комки водорослей. В глубоких лужицах плавали прозрачные рыбки и ползали маленькие крабики. От океана исходил резкий и не очень приятный запах, словно что-то гнило на суше под солнцем.
Дженна разулась и, закатав джинсы, пошла к воде. Влажный песок приятно чавкал под ногами. Эдди спустил Оскара с поводка и кидал собаке палку. Оскар, правда, не до конца понял смысл игры. Он радостно бежал за брошенной палкой, однако потом становился над ней и просто лаял. Ждал, пока Эдди подойдет и снова бросит «игрушку» в сторону.
Дженне вдруг немного взгрустнулось. Эдди и Оскар теперь как бы семья для нее. Их свел случай, но все трое идеально поладили. Дженну при Эдди удерживала некая сила, ведь даже бежать от него не удалось. Значит, не пришло еще время для одиночества.
Дженна вдруг услышала радостные детские крики. Впереди, на небольшом мысике, дети играли в песке. Оскар тоже их услышал; позабыв про палку, он обернулся посмотреть на источник шума. При этом одно ухо его причудливо сложилось на манер берета. Подергав носом, Оскар взглянул на приближающегося Эдди, затем — не в силах больше оставаться на месте — побежал к детям. Гавкнул пару раз для приличия — желая предупредить. Дети притихли и стали смотреть на бегущего в их сторону пса.
Эдди поравнялся с Дженной. На ходу они столкнулись плечами.
— Похоже, от детей пахнет лучше, чем от взрослых, — заметил Эдди.
Дженна улыбнулась в ответ, и вместе они пошли вслед за Оскаром.
— Что случилось в баре? — спросила Дженна.
— В каком смысле?
— Ты чуть не поцапался с тем пареньком.
— Ты заметила? — притворно удивился Эдди. — Ну, со стороны виднее.
— Ладно, приятель, — шутливым тоном потребовала Дженна, — колись давай.
— Сам не знаю, глупо вышло. Иногда, как увижу умника из колледжа, так злость и берет. Этот парниша, поди, и цента не платит за учебу.
— Ну и?
— Ну и… Сам не знаю. Давным-давно индейцы подписали с белыми договор и теперь получают половину всего улова на Аляске. Сколько тут аборигенов? Вот, они имеют половину нашего улова, остальное нам, белым. Мы, по сути, делим крохи. Потом заявляется правительство и говорит: ай-ай-ай, рыбы и без того мало, так что вам, рыбакам, даже половины добычи не положено. Нам перепадает вообще с гулькин нос, а индейцам — все, чего они захотят.
— Это же нечестно!
— Прикинь, я тоже так думаю.
— Хорошо, давай представим, что давным-давно, когда тебя и в проекте не было, моя бабуля забрала дом твоего отца.
— Зачем ей мой дом?
— У нее детей много, ей жилплощади больше полагается. И вот моя бабуля вваливается к тебе с бейсбольной битой, выгоняет твоего отца и говорит: можете жить на заднем дворе. Но так как дом по закону твой, вам отдают половину воды, что бежит по трубам.
— Что-то мне надоело на эту тему беседовать.
— Время идет, — продолжила Дженна, — и дом теперь принадлежит мне, по праву наследования. Ты и твоя семья все так же ютитесь на заднем дворике. Я приглашаю кучу друзей жить со мной, и нам всем нравится в доме. Но…
— Всегда есть «но».
— Нам не нравится, что ты отбираешь у нас половину воды. Мы не хотим отдавать ее тебе, нас теперь много, и воды надо больше. Зачем тебе целая половина? Нет, мы отдаем только десятую часть. Ну, как ощущения?
— Меня обокрали.
— Поимели.
— Изнасиловали. У нас же был договор.
