— Извини, что так поздно. Я тебя разбудила?
— Нет. То есть да, но это ничего. Не извиняйся.
Он замолчал, не решаясь говорить дальше. Ждет, какие условия предъявит Дженна, ждет, пока ему позволят раскрыть рот. Сейчас она главная, а Роберт — заложник.
— Прости, что не позвонила раньше.
— Мне тоже жаль.
— Вообще некрасиво получилось.
— Дженна, признаюсь, ты застала меня врасплох. Понимаю, тебе тяжело, но я не думал, что ты вот так возьмешь и сорвешься.
— Сама себе удивляюсь.
— Что с тобой творится?
Дженна отпила глоток воды.
— Ищу ответы.
— Какие ответы? Я ведь люблю тебя, сама знаешь.
— И сильно ты меня любишь?
— В каком смысле?
— В прямом. Какой еще тут может быть смысл?
— Как я измерю силу любви? Ты моя жена, и я решил провести с тобой всю свою жизнь. В болезни и здравии… помнишь? Ты моя пара. Я люблю тебя.
— Крепко любишь, Роберт? Что готов отдать за свою любовь? Далеко ли пойдешь ради нее? А если станет совсем невмоготу, ты меня бросишь?
— Что за разговоры?! Ты даже не признаешься, почему уехала! Откуда мне знать, в чем проблема?! Хочешь жертв от меня? Во имя любви? Ну так называй цену! Бросить все и приехать за тобой? Отлично. Скажи, где ты, и я прилечу первым же рейсом. Ну и вопросы… Брошу ли я тебя! Зачем вообще о таком спрашивать? Сильно, наверное, меня ненавидишь?
— Нет, Роберт…
— Я серьезно. Знаешь, как ты меня задела! Я держусь на пределе сил. Ты все еще никак не вернешься к жизни, хотя Бобби умер два года назад. Кто был с тобой все это время? Я. Я поддерживал тебя, постоянно. Не смей спрашивать, разлюблю ли я тебя. Это ты сдалась. Ты убежала.
— Роберт…
— Я от тебя ни на шаг не отходил.
Наконец он замолчал, и Дженна ответила, тихо и немного резко:
— Да, ты был со мной, Роберт. Ты в самом деле не отходил от меня ни на шаг.
— Ну а теперь ты чем недовольна?
Снова молчание, тягостная, холодная тишина. Вопрос Роберта как будто смолой застыл в телефонном кабеле, идущем по дну океана. Дженна сунула в рот пару хлопьев попкорна.
— Ты что там, ешь?
— Попкорн жую.
— Дженна, — простонал Роберт, — так нельзя. Давай не по телефону. Вернись, и вместе попробуем разобраться. Обещаю: сделаю все, что от меня будет зависеть. Все. Найму самого дорогого специалиста…
— Не нужны мне твои специалисты!
Роберт рассмеялся:
— Наконец-то ты это признала!
Дженна, готовая разреветься, выпалила:
— Да пошел ты!
— Притворюсь, что не слышал этого, — резко произнес Роберт.
— Серьезно? Попробуй притвориться еще раз. Пошел ты!!
С полминуты в трубке раздавалось только пыхтение.
— Невероятно. — Роберт заставил себя рассмеяться. — Ты так и не сказала, почему уехала.
— Я ненавижу себя, и ты меня ненавидишь. Я, может быть, и справилась бы с ненавистью к себе, если бы не ты. Ты давишь на меня. В твоих глазах я, кроме злобы, ничего не вижу.
— Не ври.
— Сам не ври! Я не тупая, чувствую твою ненависть. Надо было нам сразу разойтись, не жить, как в «Вирджинии Вульф»
[19]
. Мучаем друг друга из-за погибшего сына.
— Хватит, Дженна, — строго и гневно велел Роберт. Как заставить слушаться непослушную собаку? Отдавать команды твердым голосом. Делать резкие жесты рукой. Дженна, сидеть!
— Нет, Роберт, не затыкай мне рот. Мы пытаем друг друга. С меня достаточно.
Роберт вздохнул:
— Достаточно? Значит, домой ты не собираешься?
Дженна почесала нос.
— Я просто хочу избавиться от ненависти к себе. Вот когда закончу с этим, вернусь. Если и ты перестанешь ненавидеть меня, мы снова заживем вместе. Если не перестанешь — тоже начнем жить по новой, только порознь.
— Ультиматум мне ставишь?
— Если в глубине души, Роберт, ты все еще любишь меня, возроди свои чувства. Если же сердце твое пусто, для нас обоих будет лучше расстаться.
Пауза длилась очень долго. Дженна успела осушить бокал наполовину.
— Перезвони мне, — сказал наконец Роберт. — Буду ждать.
Дженна положила трубку и несколько раз глубоко вздохнула. Погладила по голове спящего тут же Оскара и включила телевизор. Перебирая каналы, она наткнулась на «Е!». Ого, надо же, он и до Аляски добрался. В надежде, что сон не заставит себя долго ждать, Дженна откинулась на спинку.
* * *
Проснулась она от того, что Оскар скребся в парадную дверь. Который час? Свет не горит, Дженна под пледом — видимо, Эдди решил проведать ее и укрыл. Телевизор все еще работает, с приглушенным звуком; включенный экран заливает комнату голубоватым светом.
Дженна подошла к двери. Снаружи царила кромешная тьма. Оскар царапал когтями дерево, рыча на нечто, видимое одному лишь ему. Дженна погладила пса и прижалась к окошку, но не увидела на улице ничего.
— В чем дело? — спросила она у Оскара.
Пес в ответ гавкнул, и стоило Дженне открыть дверь, как он юркнул наружу. Перебежал дорогу и исчез в темноте за волноломом. Дженна вышла на крыльцо, вгляделась во тьму. Слышен был лишь шум ветра.
Дженна позвала Оскара — собака не вернулась. Прождав некоторое время на холоде, Дженна вошла в дом. Бегать и выкрикивать имя Оскара она не хотела, еще перебудит соседей. К тому же ночью на улице страшновато. Поэтому Дженна, плюхнувшись обратно на диван, тупо уставилась в телевизор.
Прошло несколько минут… а может, и больше. Сквозь дрему она услышала далекое рычание. Как будто дерутся животные. Похоже, Оскар сцепился с кем-то на берегу.
Собачий лай проник в сон, в котором Дженна увидела пса, похожего на Оскара, и мальчика, похожего… да, похожего на Бобби.
Мальчик и пес, борясь, катаются по песку, под жарким солнцем. Дженна кричит им: «Полегче, ребята! Скоро обедать. Хватит играть, отряхивайтесь!» Но море шумит, и пес с мальчиком слишком уж далеко. Они Дженну не слышат. Они все ближе и ближе к воде.
Дженна смотрит за ними с волнолома. Солнце сверкает, ветер треплет ее волосы и полы белого платья. Эдди и бабуля сидят в кабине пикапа и смеются. Волнолом похож на скалу, вершина его — в пятидесяти футах над уровнем моря. Бобби и Оскар все ближе к воде. Дженна кричит: «Ребята, аккуратней!» А они все катаются по песку, волны их накрывают.
