Урод тем временем опомнился, но Дженна бежала со всех ног. Больше он ее не схватит. Торчок несчастный, вздумал убить ее посреди леса. Хрен ему!
Дженна неслась, огибая стволы, перепрыгивая через бревна, ныряя под ветки. Так быстро она никогда в жизни не бегала. Разрезая воздух руками, она представила, что борется за олимпийское золото. Потом открылось второе дыхание, и Дженна, готовая рухнуть от усталости, буквально полетела над землей.
Впереди показалась прогалина. Собака лаяла все громче и громче, словно подбадривая, подгоняя Дженну. Торчок никак не мог нагнать ее. Дженна уже видела свет меж деревьев.
Она рывком преодолела последний барьер и выскочила из подлеска. Собака, что заливалась яростным лаем, кинулась Дженне навстречу — ни дать ни взять старый друг. Ноги наконец подкосились, и Дженна упала в высокую траву. Собака встала рядом; не унимаясь, она лаяла в сторону зарослей. Урод так и не вышел из них.
Дженна спаслась. Кровь набатом стучала в висках. Взмокшая, Дженна не могла сделать ни вздоха. Едва она попробовала втянуть воздух — горло полыхнуло огнем. Мир вокруг вращался, было непонятно, где верх и где низ. В воздухе что-то звенело, а может, звенело только в ушах. Перед тем как провалиться во тьму, Дженна еще успела посмотреть на пса — милого песика, который лаял в сторону леса.
* * *
Прохладный ветер всколыхнул траву, и от шелеста Дженна очнулась. Она вырубилась ненадолго; организм как раз восстановился после бешеной перегрузки. Если не считать расцарапанных в кровь ног, страшной головной боли и жажды, чувствовала себя Дженна на удивление хорошо. Перекатилась на спину, и тут же ей в лицо ткнулся влажный собачий нос. Собака… Ну конечно же!
Дженна села и огляделась. Она-то думала выбежать к лесному домику, но вместо избы увидела голую опушку. Врангель скорее всего по ту сторону горы. Что вообще произошло? Дженну напугал странный незнакомец, и она запаниковала, бросилась бежать. Какой стыд! Бедный человек, наверное калека, живет один в лесу. Он искренне хотел помочь, а Дженна — истеричка этакая — оттолкнула его. Оскорбила в лучших чувствах. Как можно быть такой злой? Все, хватит смотреть фильмы ужасов. От них одни неприятности.
Встав на ноги, Дженна пошла прочь от леса. Собака потрусила следом, такая небольшая и забавная, взъерошенная и грязная овчарка с порванным ухом. Вся в колтунах. О песике явно плохо заботятся. Если заботятся вообще. Он, должно быть, бродячий. И тем не менее дружелюбный, он сопровождал Дженну сквозь высокую траву, пока они не вышли к небольшому ручью.
Дженна взглянула на поток прозрачной холодной воды, и у нее потекли слюнки. Да это же дар Божий! Сняв ботинки и носки, Дженна по гладкой гальке вошла в ручей и омыла ноги. Оказалось, она в какой-то миг пробежала через заросли крапивы. Ну вот, мало ей прочих радостей. Кожа покрылась сыпью и теперь зудит. Последний раз Дженна обжигалась крапивой на дядиной ферме недалеко от резервации пуяллупов.
Она пересекла ручей вброд и, обувшись, пошла через поле. Собака не отставала.
Наконец они достигли деревянной изгороди для лошадей. Собака протиснулась между досок, а Дженна перелезла через забор. Дальше им попалась небольшая рощица деревьев и… кладбище.
Дженна замерла на краю погоста. Она всегда боялась ходить среди могил. Странно, как некоторые люди беспечно гуляют по кладбищу, по мягкой почве, под которой покоится чье-нибудь тело. Бр-р-р!
И еще: Дженна вспомнила, что на этом кладбище похоронена бабуля. Ее могилы Дженна так и не видела, она даже не приехала на похороны. Дженна тогда училась, от Нью-Йорка до Врангеля замучаешься добираться. Да и мать не взяла бы ее с собой. По крайней мере Дженна так думала. Мать умела запудрить мозги.
Зато теперь все иначе. Кладбище небольшое, и рядом с могилой бабули вроде должно быть надгробие с изображением барашка. У бабули было одиннадцать детей, двое из которых умерли во младенчестве. Их похоронили бок о бок, на одном участке, между дедушкой и бабушкой Дженны. Денег у бабули отродясь не водилось, она жила на социальное пособие — пенсию для «пионеров» и компенсацию от федерального правительства за истребление ее народа — и потому не могла позволить себе надгробие для детей. Хотя нет-нет да поговаривала, что хочет справить памятник с барашком. Дескать, такие любят ставить богачи. (Бабуля видела, пока росла в монастыре.)
Когда бабушка умерла, мать Дженны заказала два надгробия — для бабушки и для младенцев, с барашком, что следит за могилкой. На кладбище Врангеля не так уж много надгробий с барашком, нужный участок Дженна отыскала быстро. Встала у него, вспоминая прошлое.
Это странно — вот так встретиться со своей историей. Со своими истоками и корнями, с пращуром, что лежит в земле, под травою и камнем. В такие моменты всегда думаешь: если бы не этот человек, то я и на свет бы не родился. Если бы кто-то поскользнулся и сломал ногу — или, напротив, не сломал себе ничего, — история пошла бы иначе. Не в том смысле, что это повлияло бы, скажем, на мировую историю. В мировой истории все как-то заранее предрешено, неизбежно. И тем не менее каждый человек каждым своим вдохом и выдохом влияет на мировые процессы. Стоя над могилой бабушки, Дженна пыталась представить, каково это — индианке быть замужем за белым человеком? Человеком, который пообещал увезти ее из этой дыры, туманной рыбацкой деревушки, да так и не увез. А бабушка рожала одного ребенка за другим, они росли у нее на глазах, взрослели, мужали, обзаводились собственными семьями, расширяя миниатюрное племя Эллисов. Каких же сил стоило женщине поставить на ноги такую прорву потомков здесь, на задворках цивилизации? Дженне даже одного вырастить сил не хватило.
Услышав лай, она обернулась. Пес стоял у края погоста — ему, поди, тоже не нравится гулять среди могил. За спиной у пса Дженна заметила тропинку, ведущую обратно в город. По ней она и отправилась назад, к людям. Пес бежал следом. Что с ним делать? Себе оставить точно нельзя, он явно чей-то питомец. Может, кто-нибудь из горожан пригреет его? Для Дженны сейчас главное вернуться в общество, почувствовать себя в безопасности.
Глава 20
Мир — моя устрица. Сэм любил думать так, теребя кожаную лямку кобуры, в которой лежал полицейский пистолет тридцать восьмого калибра. Мир — это его, сука, устрица.
Сэм ждал, пока на том конце провода ответит оператор, и одновременно с этим просматривал досье на клиента, Роберта Розена: классный дом, классная тачка, классная работенка. Чтобы разобраться в таком объеме информации, понадобится дня два напряженной работы. Мир — устрица Сэма. Он не уставал поражаться тому, что люди готовы по первому требованию предоставить всю необходимую информацию. Сэм раздобыл полнейшее досье на самого Розена и на его родственников. Черт, да его можно выпотрошить! Хотя нет, беспринципности Сэм себе не позволит. Частный розыск строится на доверии и надежности. Вот за них, к счастью, клиенты и платят.
— Ваш учетный номер? — спросила оператор, и Сэм продиктовал ряд цифр. — Мистер Розен? Чем могу помочь?
