– Снега нет, я смотрела, – ответила Даша, надевая на плечо сумку.
– И что? Снега нет, а мороз приличный… Надевай и не спорь. И не смей снимать! Заболеть – нефиг делать.
Это «нефиг делать» Дашу как-то тронуло, она, не споря дальше, натянула вязаную шапочку, открыла дверь.
В их доме на первом этаже сидит консьержка. У жильцов, гостей то и дело возникают с ними конфликты, и мама тоже часто недовольна, особенно когда консьержки начинают вести себя, как вахтерши в общежитиях (как мама говорит), но лучше так, чем без них. Как сейчас спускаются по темным холодным лестницам многие другие школьники? Открывают дверь подъезда, выходят в безлюдный, тоже темный двор, идут через какой-нибудь сквер или пустырь к станции или автобусной остановке, или к зажатой между домов школе… Лучше уж, чтобы двора совсем не было, зато вот оно, в тридцати шагах, метро.
Так посмотришь на Москву, особенно в интернете, и создается впечатление, что вся она ночью не спит, тусится в клубах, кафешках, кофейнях. Праздники вечерами проходят всякие, презентации, открытия выставок, кинопремьеры. Но в то же время вся эта жизнь как бы выдумана, нереальна (тем более что Даша ее вживую не видела), а есть только почти круглосуточные потоки автомобилей за окном, потоки плотные, медленные, и еще – утренние ручьи стекающихся к метро людей.
Выйди из дому хоть в семь часов, хоть в девять – сотни и сотни толкают эти тяжелые двери, спускаются на платформу, набиваются в поезда, идущие в сторону центра. Иногда возле турникетов возникают заторы, случается, какой-нибудь турникет сходит с ума и начинает в бешеном темпе наигрывать полонез Огиньского.
Школа в шести остановках – в районе станции «Маяковская». Не очень-то близко, конечно, но и не сказать, что слишком долго добираться. За полчаса вполне можно. Большинство учеников живут еще дальше, чем Даша. Но школа престижная, а перевестись или записаться сюда довольно легко – жилых домов вокруг почти нет, в основном офисы всякие, рестораны, отели…
До третьего класса Даша училась в школе, ближайшей к дому. Районной. Учительница была хорошая, заслуженная учительница (забыла, как ее зовут, надо у мамы спросить), и Дашу она выделяла, хвалила чаще многих. Но когда мама стала советоваться с ней, стоит ли перевести Дашу в ту школу, где она сейчас учится, учительница сказала: «Да, конечно». И добавила, что, честно сказать, учителя у них здесь довольно слабые и ученики в основном хулиганистые, из простых семей – потомки крестьян, которых свозили в Москву после войны работать на заводах. Та же школа, возле «Маяковской», когда-то элитная, для детей руководителей государства, элитной, по сути, и остается, хотя дети по-настоящему элитных учатся в частных, закрытых школах и гимназиях или вообще за границей.
«И желательно как можно раньше перевестись, – добавила тогда учительница, – пока отношения в коллективе еще не сформировались. Сами знаете, как к новеньким относятся, и чем старше, тем тяжелее вливаться…»
И в третий класс Даша пошла в новую школу.
После четвертого часть одноклассников исчезла, добавились другие, позже некоторые тоже уходили, переводились, их места занимали новые, и в итоге Даша стала одним из старожилов. Правда, в прошлом году две четверти была на домашнем обучении – очень интенсивно занятия по фаготу происходили, – но это пошло для ее авторитета на пользу: ребята по ней явно соскучились, и то, что она полгода не ходила на уроки, придало ей некоторую особенность. Все ходят, сидят за партами, а Даша только сдает темы и получает оценки. Ее по-настоящему зауважали.
Этот учебный год она проводит как все. И рада. Любит приходить первой, брать у охранника ключ от класса, включать свет – эти лампы, которые загораются медленно, неодновременно. Если на доске что-то написано с прошлого дня, протирает доску. Любит стоять в темном коридоре и смотреть в окно на идущих от метро к школе учеников, учителей. Особенно сейчас, зимой, приятно так вот тихонько стоять и смотреть – на улице полутьма, холод, люди торопятся, скользят по обледенелой дорожке, из трубы кухни отеля «Марриотт», что слева, валит то ли дым, то ли пар, и получается такой полутуман. Словно ты не в московской школе, а в Хогвартсе из «Гарри Поттера». Да и их школа далеко не обычная. Даже внешне. Она похожа пусть не на роскошный, но все же дворец. Перед входом колонны, лепнина на стенах, пять этажей. Потолки высокие, классы просторные, актовый зал – как маленький театр…
Сегодня, хоть и приехала за полчаса до начала уроков, сразу попала в суету и шум – в вестибюле стояла директор, Наталья Алексеевна, и допрашивала сонного, унылого охранника:
– Как это опять могло появиться? Вот прямо у вас под носом! Ответьте, пожалуйста.
И действительно, рядом со столом охранника на стекле стенда с расписанием кружков и секций – наклейки. На белом фоне черные буквы: «Путин – это Христос».
Такие наклейки уже появлялись несколько дней назад, и уборщице, говорят, стоило немалого труда их отскрести, и вот – еще раз.
– Это издевательство какое-то, – почти кричала Наталья Алексеевна, – провокация. И оставить невозможно, и сдирать при детях… – Увидела Дашу и как-то инстинктивно дернулась к стенду, загородила наклейки. – Здравствуй! Проходи!
– Здравствуйте. – Даша шагнула в раздевалку оттуда слушала полушепот директора:
– Снимите, пожалуйста, стенд и вон туда пока уберите… надписями к стене.
– Я не столяр, – бурчание охранника, – моя задача – следить за порядком.
– А вы следите?! Как могло это появиться? Как?!
– Не могу знать. Посторонние не заходили.
– Значит, вы отлучались со своего места…
– Никак нет.
– Ну а как так могло получиться?
– Не могу знать, говорю же.
Судя по звукам, Наталья Алексеевна сама стала снимать стенд. Что-то тупо стукнуло об пол. И после этого она сказала:
– Я буду вынуждена поставить вопрос перед вашим агентством об эффективности вашей работы.
В ответ – снова бурчание:
– Ваше право.
Запиликал телефон. Мама.
– Ну ты в школе? Почему не звонишь-то?
– Только вошла, – ответила Даша, всовывая ногу в туфлю-сменку.
– А что так долго? В метро, что ли, давка?
– Да нет, нормально доехала.
– Ну ладно, пока. Удачи… Звони, когда возможность будет.
– Хорошо.
Поднялась по лестнице на третий этаж. В классе биологии уже были Оля и Вика. Сидели на первой парте и, перебивая друг друга, спорили:
– У майя в календаре не конец света написан, а просто конец цикла.
– Оля, блин, я сама вчера передачу видела. Ученые доказали – конец. Просто людям не хотят об этом говорить, чтобы паники не было.
– Не будет никакого конца. Скажи, Даш.
– Чего гадать, – улыбнулась она; такой спор в семь сорок пять утра ее развеселил, – увидим через год. – Но тут же сама в спор вступила: – Планета Нибиру приближается, и вполне реально, что врежется в Землю как раз в декабре.
