– Здравствуйте! Мы вас слушаем! – торопливо, с надеждой воскликнула Марина. – Говорите, вы в эфире!
– У меня вопрос лично к вам…
– Прошу вас, – Марина инстинктивно кивнула, внимательно глядя в мутно-черный прямоугольник объектива телекамеры напротив себя.
– Вот вы работаете журналисткой. Так? У вас зарплата стабильная, все дела, у вас такая профессия. Так?
– Да, да…
– А почему мы, у кого другая профессия, должны где-то скрываться, бегать? Или в каких-то резервациях быть? Я лично в своем положении ничего не вижу позорного и незаконного. Каждый добывает деньги как может. И вот мне хочется вас спросить: почему ваша профессия законна, а моя – нет? Почему о нас вы говорите в таком вообще тоне? Вот… – И, ожидая ответа, голос умолк.
Марина оторопело смотрела в камеру и чувствовала, что гости, операторы, весь персонал, миллионы зрителей ждут от нее каких-то сильных, правильных слов.
– Это и есть ваш вопрос? – произнесла она, оттягивая момент отвечать; слова не находились.
– Ну да.
– Мне… мне горько и больно слышать, что вы не считаете свое ремесло позорным. Моя профессия, по моему глубокому убеждению, необходима обществу, необходима для борьбы со злом. А одним из величайших зол я считаю проституцию. Жаль, что вы, девушка, не понимаете, в каком омуте вы находитесь!
Слава богу, что телефон отключили и эта нахалка не сказанула еще что-нибудь. Зато доцентша подала голос:
– В цивилизованных странах, кстати, таких как Швейцария, Германия, Нидерланды, проститутки давно не являются людьми второго сорта, а публичные дома, пип-шоу приносят ощутимую прибыль государству.
– Я думаю!.. – теперь все негодование ведущей переметнулось от наглой уличной девицы на эту чистенькую, прагматичную дамочку. – Я думаю, крайне безнравственно говорить о торговле человеческим телом…
– И душой! Душой! – вставила вдруг, почти выкрикнула учительница и тут же съежилась.
– Да, и душой человека, как о форме пополнения бюджета. Мы собрались здесь, чтобы обсудить в первую очередь проблемы духовного здоровья…
Марина увидела, как ее помощник Виталий выразительно показывает на часы; она скорее обратилась к парням из «Студии А»:
– Ребята, вы сняли два фильма о проститутках. Один – почти три года назад, а другой – совсем недавно. Какие изменения вы наблюдали в процессе последних съемок?
– Ну… ну, три года назад, – заикаясь от волнения заговорил один из парней, – девушки были куда с… скованней, они тяжело шли на… на контакт, прятали лица, отказывались го… говорить перед камерой. Да. А теперь… теперь они более ко… коммуникабельные, даже порой как-то слишком ком… коммуникабельные… Да.
Отведенное на программу время истекало. И Марина торопила его – программа оказалась тяжелой, неприятной, хотелось побыстрее закончить.
За полторы минуты до конца она поблагодарила гостей, огласила результаты экспресс-опроса, проходившего в течение программы. За легализацию проституции оказалось 2180 человек, против – 2624. Результат тоже неутешительный, почти поровну «за» и «против»…
– Благодарю наших гостей и всех телезрителей, всех позвонивших нам, – как можно бодрее заговорила ведущая. – Программа завершается, и в заключение мне хочется обратиться к молодому поколению, к тем, кто только еще вступает в жизнь. Скоро окончатся экзамены в вузы, в театральные училища, и те девушки, которым не посчастливится стать студентками, будут искать профессию. Милые девушки, задумайтесь, когда будете выбирать. – Марина просительно улыбнулась. – Не сделайте роковой ошибки, пожалуйста! Будьте осторожны и рассудительны. Счастья вам! – А после секундной паузы, уже с другой интонацией объявила: – В следующем выпуске «Мы – Россия» речь пойдет о лесных пожарах, бушующих практически на всей территории нашей страны. До встречи через неделю! С вами была Марина Стрельцова.
Красный фонарь погас, загорелся зеленый. В мониторах – рекламный ролик.
– Фуф, наконец-то, – с откровенным облегчением выдохнул начальник отдела Виктор Андреевич и вытер лицо платком. – Разрешите идти?
– Да, спасибо, – Марина кивнула всем разом. – Сейчас вас проводят. Виталий, проводи… До свидания!
4
Ей недавно исполнилось тридцать два года, но больше двадцати пяти ей никто не давал. Хотя, если было нужно, Марина превращалась в солидную, опытную, взрослую даму, а в основном же выглядела совсем девчонкой. И сама она не чувствовала своих лет. Дома, раздевшись и разглядывая себя в зеркале, видела девушку с гладкой, упругой кожей, небольшими острыми грудями, видела юное лицо, лицо умной пятикурсницы; она не делала масок, разглаживающих морщины, – их у нее не было; почти не пользовалась кремами и косметикой, не соблюдала диету. Она пока не чувствовала в себе той панической потребности ухаживать, следить за собой, что наступает у женщин, видящих приближение старости.
Жизнь ее не была особенно гладкой, зато в целом складывалась удачно и правильно; события, поначалу пугавшие Марину, приводившие в отчаяние, затем оказывались событиями благоприятными.
Сразу после окончания школы она поехала в Ленинград из далекой провинции, из города Братска, что стоит на Ангаре, и с первой попытки поступила на факультет журналистики ЛГУ. На первом и втором курсах много публиковалась в ленинградских газетах, в основном писала статьи на свежую тогда, смелую тему экологии; на ее статьи обратили внимание.
На третьем курсе Марина влюбилась и вышла замуж за аспиранта с красивой фамилией Дягилев. Два года Дягилев казался ей умнейшим, прекраснейшим человеком, но несчастным, сдавленным тисками режима, а потом Марина поняла, что он просто пустой краснобай и нытик. Сначала ей стали противны ежевечерние шумные застолья в их квартире, друзья мужа, худющие снобки неопределенного возраста, вечно с кисло-мудрыми рожицами, а затем и сам Дягилев… В середине пятого курса Марина с ним разошлась, они разменяли трехкомнатную квартиру на Четвертой линии Васильевского острова. Марине досталась крошечная однокомнатка в двенадцатиэтажной башне в Купчино, из окон которой был виден загородный лес.
Заканчивала университет в каком-то вязком, холодном полусне, пыталась вырваться, но не могла, из тяжелого, удушливого тумана. Писать совсем бросила, сутками сидела в углу комнатки, глядя в одну точку… Несколько раз она приезжала к дому, где жил теперь Дягилев, и тайком поджидала его. Он возвращался к себе вечером, окруженный, как всегда, толпой приятелей и девиц, с бутылками и колбасой в руках… Вытащили Марину из полусна и тумана ребята-телевизионщики; был восемьдесят девятый год, началось новое время, рождалось новое телевидение.
За четыре года Марина прошла путь от корреспондентки до ведущей одной из популярнейших тогда программ на пятом канале, ее пригласили в Москву. Однокомнатку в Питере удалось неплохо продать, и при помощи телекомпании Марина купила двухкомнатную в столице, в районе Измайлово. Это автоматически сделало ее законной жительницей столицы.
