И Надежде Львовне только оставалось не сопротивляться, всеми ножками-ручками запутаться в Костиной сети и оказаться не сегодня – так завтра в прекрасном пространстве, где ее муж перестанет изменять с молодыми девушками, сама Надежда Львовна волшебным образом преобразится и не будет похожа на упитанную, тщательно накрашенную жабку.
Там, в прекрасном будущем, она никогда не станет кричать в ответ на раздраженные окрики мужа. Дети будут любить ее, как любили в детстве, – горячо и безоговорочно. А маленькие непритязательные коллажики, которые делает из обрезков ткани Надежда Львовна в свободное время – с цветами, ягодками, ангелочками и пряничными домиками, – станут открытием в современном искусстве. Все начнут покупать эти картиночки, вешать их у себя дома…
Надежда Львовна превратится в успешную художницу из никчемной, зависимой домохозяйки, вынужденной два раза в месяц писать отчеты своему родному мужу, все родинки, болячки и морщинки которого она знает наизусть и так давно, что все, что было до его болячек и родинок, кажется чужой жизнью. И она не будет больше никогда писать эти унизительные отчеты о каждой потраченной копейке, с подробным описанием купленного товара – не просто свечи, а от геморроя, не просто капли, а от климакса, не просто шампунь, а от облысения…
Сеанс как-то незаметно подошел к концу. Удовлетворенная и чуть раскрасневшаяся Надежда Львовна поблагодарила Костика и положила ему на стол две бумажки по сто евро. И это она тоже впишет сегодня мужу в отчет: «Визит к психоаналитику – 200 евро».
Когда она ушла, Костик спросил меня:
– Ну как? Что видела, что слышала?
Я лишь пожала плечами.
– Не хочешь говорить? – Костик расслабленно откинулся на своем большом кресле, похоже, настроившись на длинный разговор.
Я встала и пошла к выходу. Уже у дверей сказала:
– Я ничего не слышала, Костик, правда. Не знаю почему.
– Да и ладно! – довольно легко согласился Костя. – А куда ты собралась-то? Давай мы кофейку выпьем с тобой, поговорим… У меня следующий пациент только через час.
– В другой раз, хорошо? Мне на работу нужно. – Я уже открыла дверь, но все же обернулась и спросила: – Все понимаю, кроме одного. Шампунь-то для мужа, наверняка. У нее же самой такая шевелюра – на троих хватит. Так что же она стесняется – пусть так и пишет: купила тебе, мой лысеющий малыш, очень дорогой шампунь, чтобы ты не облысел вконец… Тщедушный, желчный, похотливый и жадный муж – какое неприятное сочетание.
Костя задумчиво посмотрел на меня и очень мягко спросил:
– Какой шампунь, Лика?
– Да тот, что она записывает в отчет о расходах!
– Мы не говорили о шампунях и расходах сегодня, Лика…
У меня спасительно звякнул телефон в сумке, я прикрыла дверь, кивнув Костику:
– Я сейчас!
А сама побыстрее взяла с вешалки свою куртку и поспешила уйти.
Значит, по заказу не получается. Получается только само собой. Это уже лучше. Точнее, это вносит некоторую ясность. Зарабатывать этим не получится. Меня попросят узнать, о чем страдает дочь-девятиклассница, почему она изгрызла все ногти и шариковые ручки, а я буду видеть новые стрижки для комнатных собачек, о которых думает ее мать, и ажурные трусики папиной новенькой секретарши…
Что видится, то и видится, по своим неведомым законам.
Глава 10
Выйдя на улицу, я перезвонила шефу, три пропущенных звонка которого увидела на телефоне. Для проформы отчитав меня (у меня ненормированный рабочий день и я, собственно, не совсем обязана с утра пораньше отвечать на все его звонки), он попросил:
– Не съездишь к Верочке? Пиши адрес…
– Я знаю ее адрес. А что случилось?
– Да родители поручили мне ее, уехали на несколько дней. Она вообще-то одна живет, но совершенно несамостоятельная… Мать ей обычно готовит на два дня, все привозит, белье забирает в стирку, и вообще, сама понимаешь, девочка молоденькая, как там и что…
– Я в курсе. Но вчера с ней все было в порядке.
«Если можно назвать порядком состояние безумной влюбленности в несвободного и, по всему ясно, не очень порядочного человека», – подумала я, но делиться с Вячеславом Ивановичем своими соображениями не стала.
– Вчера – да. А сегодня она с утра не поднимает трубку. Хотя я ей обещал очень интересный репортаж…
Я была практически уверена, что Вячеслав Иванович расстарался и действительно нашел для Верочки интересную тему, чтобы как-то отвлечь ее от взрослого и жестокого любовника. Если честно, то такая забота родственников друг о друге у меня вызывает только искреннее умиление. А как иначе? Кто же еще позаботится о потерявшейся в своей ненужной любви Верочке?
– Съездишь? – повторил шеф. – Я никак не вырвусь, совещание у главного…
Я вздохнула:
– Машину починю и съезжу. Будет очень смешно, если Верочка не откроет мне дверь, потому что…
– Звони, если что! – прервал меня Вячеслав Иванович и отключился.
А я так и не поняла, что больше встревожило любящего дядю – что Верочка может убиваться сейчас одна, или же что она вовсе не одна, а с утра пораньше, забыв о репортаже, о родственниках, обо всем, счастлива со своим Еликом, будь он неладен.
Я верю в хаотичность мира и ровно столько же – в его предопределенность. Разве одно исключает другое? Это как посмотреть… Есть ведь даже физический закон расширения хаоса, совсем недавно открытый одними учеными и практически сразу принятый другими, что бывает в науке не так уж часто.
Поэтому я ничуть не удивилась, когда, купив на остановке журнал «Знание – сила» (все-таки хорошо иногда без машины – видишь жизнь совсем с другой стороны!) и открыв его на первой попавшейся странице, я прочитала дословно следующее: «Физиологи Лондонского университета изучили десять человек, у которых активизируется определенная часть мозга в ответ на болезненные (как физические, так и эмоциональные) переживания другого человека, причем чужую боль испытуемые не имеют возможности воспринимать обычными органами чувств…»
Вот это да! Так значит, ничего сверхъестественного со мной и не произошло? Надо просто больше читать (а не писать самой). Не купи я этот журнал, я бы и не знала, что на Земле есть и другие люди, испытывающие такие же ощущения, как я. Вот бы с ними встретиться… А хотя – зачем? Чтобы создать общество колдунов и магов, читающих чужие мысли? Как бы это общество тут же не подгребли себе на службу силовые структуры, в качестве детекторов лжи, к примеру. А еще лучше – «советников» президентов, молча присутствующих на переговорах. Все узнавать про их планы и заодно про наши. И сидеть потом с военизированной охраной на какой-нибудь фешенебельной даче в плену – до следующего «сеанса». Нет уж, спасибо, не надо.
Мои мысли вернулись к действительности – Верочка. Не скажу, что мне очень хотелось к ней ехать. Я прикинула – троллейбус, метро, и там тоже троллейбус либо пешком минут пятнадцать. А хотя… Ведь это тоже надо когда-то делать. Я так давно не ездила в троллейбусе, привыкнув пользоваться машиной, что вчера не могла сообразить, как совать билетик в турникет… Я вообще первый раз ехала в троллейбусе с турникетом! Я, москвичка, журналистка, пишущая на социальные темы в том числе и обязанная вообще-то быть в курсе городских новостей…
– Да пролезай уж снизу! – сказала мне вчера в сердцах какая-то дама в потертой песцовой накидке, вместе со всеми пассажирами наблюдавшая, как я маюсь с билетиком. – Едут-едут в Москву, пока она не лопнет… Давайте все сюда приезжайте, а всю Россию китайцам с американцами отдадим! А сами-то все будем жить в Москве, на головах друг у друга! Пить водичку из Москвы-реки, в которой трупы бродячих собачек плавают, как рыбки в аквариуме… и фекалии из коттеджного поселка…
