— А, — только и мог ответить Уилл, чувствуя, как сжимается его сердце. — Я понял.
— Ты — хороший друг, — продолжала Корделия. — Но я не готова к серьезным отношениям. И уж точно не готова остаться здесь.
— Похоже, что у меня нет выбора, — решился Уилл. Он хотел любым способом вернуть ее расположение. — Думаю, мы можем остаться друзьями.
— В моем мире это нормально, — пояснила Корделия, — когда девочка и мальчик любят друг друга, как друзья.
Уилл глубоко вздохнул:
— Думаю, я смогу любить тебя, как друга.
Корделия прижалась к нему и крепко обняла, как вдруг на горизонте показался Рим.
66
Ноги Брендана были закованы в тяжелые кандалы — его вели на цепи. Юнджил — раб с лицом, которое не смогла бы полюбить даже его собственная мать — шел впереди по подземному коридору Колизея. Лучи света пробивались сквозь щели в потолке. Все происходящее напоминало Брендану тот день, когда он впервые попал в подземелья Колизея, только теперь он слышал оглушительный рев толпы. Это были уже не тренировки Это были настоящие игры. И благодаря тому, что Оципус разрешил свободный вход, они обещали стать самыми зрелищными за всю историю Рима.
— Пожалуйста, — взмолился Брендан. — Пожалуйста, остановитесь. Мне нужно увидеть Оципуса.
— Ты скоро увидишь его, — ответил Юнджил, — ты будешь на арене, а он — на трибунах. Думаю, этого будет достаточно.
— Нет, серьезно! Мы сможем уладить все это, если поговорим…
— Время разговоров прошло! — рявкнул Юнджил. — Настало время для развлечений.
Брендан притих. Юнджил продолжал тащить его вперед, а мальчик пытался что-нибудь придумать. Должен быть какой-то выход. Они подошли к железной лестнице, которая вела к люку, и Юнджил снял с Брендана кандалы. Тот потер лодыжки. Юнджил вытащил дубинку и начал постукивать ею по ладони: хлоп, хлоп.
— Иди! Толпа ждет тебя.
— Но вы же говорили, что я смогу стать гладиатором только через несколько лет! Разве мне не нужно еще потренироваться на крысах или повисеть вниз головой?
— Нет. Гладиаторов я тренирую годами, это правда. А теми, кого бросают на съедение львам, я не занимаюсь.
Тяни время, подумал Брендан.
— Юнджил, вы же умный человек. И как вы верно заметили, настало время для развлечений. Однако возникает вопрос: в чем смысл развлечения, если меня съедят львы? То есть… представление займет от силы десять, пятнадцать секунд. Кому захочется смотреть на бой, который продлится меньше минуты.
— Только не в твоем случае, мальчик. Ты предал их доверие. Они только и ждут, когда тебя, — Юнджил развел руками, — разорвут на части.
Брендан понял, что пора бежать. Он бросился на Юнджила…
И Юнджил тут же ударил его дубинкой.
— Ох-х-х!
— И смотри, мальчик, без фокусов! Поднимайся по лестнице!
Брендан потер голову, в глазах у него мелькали темные пятна.
— Умоляю… дайте мне хотя бы оружие… хотя бы мотыгу или вашу дубинку, хоть что-нибудь… Обещаю, представление будет зрелищным!
— У меня приказ.
— А как насчет хоть какой-нибудь одежды?
— На тебе есть одежда.
— Это? — Брендан посмотрел на свою набедренную повязку. Кроме этой тряпки на нем все еще сверкал золотой венец, который, казалось, весил килограммов десять. — Это же лоскут, который даже не скрывает мои…
— Какая разница, что там можно разглядеть, — отмахнулся Юнджил. — Толпа хочет видеть, как львы будут поедать каждую часть твоего тела.
— Но…
Юнджил наклонился к мальчику.
— Я вижу, что ты всю жизнь выкручивался при помощи болтовни. Но это действует только на умных. А я звезд с неба не хватаю.
Без оружия, завернутый в кусок ткани, который напоминал собой то, что обычно носят девушки в R’n’B-клипах, Брендан, понурившись, поднялся по ступенькам и вышел на арену. Выбора у него не оставалось.
Он увидел толпу, которая приветствовала его громкими криками. Затем услышал раскатистый рык и заметил двух львов, которые показались ему знакомыми. Это были те самые львы, которых он сделал толстыми… но теперь они походили на две горы мышц! Очевидно, они побывали в исправительном лагере для львов. Теперь они были поджарыми и мускулистыми. Лапы у них были сильными и крепкими. Их глаза заблестели, и это был не просто голодный блеск. Они узнали меня! Они хотят отомстить!
Львы и Брендан находились в железной клетке, стоявшей посреди арены. Один лев сидел, другой расхаживал по клетке. От зверей мальчика отделяла лишь металлическая решетка. Рядом стояли стражи, готовые в любой момент убрать единственную преграду, отделяющую хищников от добычи.
Исход сражения был очевиден.
На трибунах Брендан увидел Оципуса с супругой и Родикусом. На их лицах застыло то самое выражение лица, которое мальчик не раз замечал у своих друзей, когда они смотрели очередное видео на YouTube. Брендан никогда не задумывался, каково это — быть по ту сторону экрана.
Он сел на землю.
Толпа начала глумиться над ним.
Родикус обратился к зрителям:
— Поприветствуем Брендана Храбреца! Или нам следует звать его Бренданом Предателем? Мальчик, который…
Внезапно в императорской ложе началась какая-то суета. Император Оципус оттолкнул Родикуса и отнял у него рупор. Толпа затаила дыхание. Император редко обращался к народу.
— Граждане Рима! — взревел Оципус. Его от природы раздражающий лягушачий голос вдруг сделался звучным, как у Ричарда Никсона. — С болью и сожалением я смотрю на этого несчастного мальчика, ведь он всего лишь ребенок! И все же… — тут император отвернулся в сторону, будто кашляя, но Брендан отчетливо видел, как он потер глаза половинкой луковицы, — он п-предал мое доверие! Выставил меня на посмешище! Что подумают наши враги? — Теперь Оципус был в ярости: — Они расценят это, как признак нашей слабости! Попытаются захватить наш город! Они уже заставили вас сомневаться в законности моей власти. И все из-за вмешательства этого мальчика в нашу жизнь! Поэтому, как ни горько это говорить, — Оципус снова потер глаза луком, — мальчик должен умереть!
Оципус закончил речь и сел под гром оваций. Но Родикус прошептал ему что-то на ухо, и император снова встал:
— И не забудьте, после вас ждут спортивные соревнования, игры и знаменитые критские пантомимы!
Толпа ликовала. «Нужно отдать ему должное, подумал Брендан. Это было отличное выступление».
Мальчик замер в своем углу клетки.
Стражники открыли решетку.
Лев, спокойно сидевший до этого, зашевелился. Его ворчание перерастало в громкий рык. Он становился все злее, и наконец зверь заревел, приводя толпу в восторг. Львы подошли к мальчику.
