Но как только Феликс наклонился к ней, Корделия заметила что-то внутри Дома Кристоффов и обомлела от страха. Она широко открыла рот, но не для поцелуя. А для крика.
39
— Что вы сделали с Домом Кристоффов?
Через одно из окон гостиной Корделия заметила царивший в доме беспорядок. Было похоже, что в дом проникли воры и разбросали все вокруг, к тому же отсутствовала большая часть мебели. Она вырвалась из объятий Феликса и побежала к дому, слыша за спиной недовольный возглас Феликса и хриплый смех Оципуса.
— Что вы наделали?! — кричала Корделия императору. — Почему в доме все перевернуто?
— Ради этого, — изрек Оципус, когда солдаты поднесли к ним серебряный поднос, которым мама пользовалась только по праздникам. На подносе лежали все украшения и драгоценности Дома Кристоффов: ожерелья миссис Уолкер, кольца, браслеты, серьги… даже кольцо с черепом как у Кита Ричардса, которое кто-то шутки ради подарил мистеру Уолкеру.
— Эй! Это вещи моей матери! — заявила возмущенная Корделия.
— Больше нет, — заметил император. — К тому же я дал четкие указания, чтобы рабы вынесли все постельное белье и мебель, чтобы я мог использовать их в своих покоях. А еще все книги, которые станут отличным пополнением моей библиотеки. Но, разумеется, в доме осталось немало вещей, которые смогут вас развлечь, раз уж вы настаиваете на том, чтобы жить здесь.
Оципус повернулся к толпе и поднял руки, полные фамильных украшений Уолкеров.
— Объявляю окончание боев! — крикнул Оципус, делая знак Родикусу повторить свое сообщение.
Несколько минут толпа выла и ликовала, пока Оципус стоял и махал рукой. Люди кричали так громко, словно выиграли Супер Кубок, и Корделия с легкостью могла себе представить, как они возвращаются домой, обсуждают события дня, не думая о том, что средняя продолжительность их жизни составляет около сорока пяти лет. Ей был отвратителен Рим.
— Моя жена, — окликнул ее Феликс, — куда ты?
Корделия тут же зарделась и посмотрела на ребят, которые уже направлялись за императором в Дом Кристоффов. Феликс протянул ей руку. Она неохотно подошла, словно не заметив жест Феликса, и повернулась к Оципусу, который обратился к ним:
— Я выставлю стражников на ночь, чтобы вы не смогли сбежать.
— Зачем мне бежать, — недоуменно заметил Феликс, — когда у меня такая прекрасная жена?!
Корделию чуть не стошнило на ее туфли.
— Я не могу так рисковать, — заявил Оципус. — Видите ли, все, кто был сегодня здесь, будут рассказывать своим родным и друзьям, какой это был невероятный спектакль. Завтра сюда будут выстраиваться целые очереди желающих увидеть юных кудесниц и колдунов в этом доме из преисподней. И я не могу допустить, что вы вдруг исчезнете!
Уолкеры и Уилл обменялись взволнованными взглядами.
— И как долго вы будете удерживать нас здесь? — спросила Элеонора.
— До конца ваших дней, — небрежно ответил император.
— Что?
— Погодите-ка…
— Послушайте…
— Я не могу вас отпустить. Что тогда скажут зрители?
И снова Корделию чуть не стошнило. Она подавила в себе этот порыв, сделала два глубоких вдоха, и тошнота отступила.
— Вот и хорошо. Я оставлю вас в покое. И если вам все-таки удастся пробраться мимо стражи, Феликс знает, кому он верен. Не так ли, мой мальчик?
— Вы правы, Величайший Император, — ответил Феликс. Уилл и Корделия посмотрели на него с отвращением.
— Вот и отлично! Vale!
[22]
Оципус взял за руку свою супругу и скрылся в глубине Колизея. Феликс, Уолкеры и Уилл вошли в Дом Кристоффов. Внутри дома царила разруха, все было разбросано, одежда и бумаги валялись на полу. Очевидно, римляне не так интересовались современной американской кухней, поэтому высыпали мюсли прямо на пол кухни, а в гостиной вытряхнули все банки с содой прямо в одну большую кучу. Феликс повернулся к Корделии.
— Ну что ж, моя дорогая, здесь мы будем жить?
На этот раз Корделия не смогла сдержать рвотный позыв.
40
Теперь Корделии все казалось ужасным — и то, что творилось у нее в душе, и то, что она видела перед глазами. Она была в ловушке. Во всех смыслах.
Феликс опустился на колени и стал вытирать туфли Корделии губкой для мытья посуды. Он действительно был довольно милым и нравился Корделии… но.
— Феликс, ты же знаешь, что наш брак не настоящий? — спросила его Корделия.
— Не настоящий? Но ведь император…
— Знаю, — перебила его Корделия, — но я уже говорила тебе: в том мире, откуда мы пришли, все по-другому. Возможно, нам нужно кое-что объяснить тебе…
Уолкеры и Уилл наперебой рассказывали ему невероятные истории их приключений, пока за окном не село солнце. Удивительно, но юный гладиатор ничему не удивлялся.
— Тебя что, совсем не пугают наши рассказы? — удивился Брендан.
— Мои родители боятся гнева Посейдона и стараются снискать его милость, принося в жертву крупного быка, — заметил Феликс. — Так что я могу понять все.
— Вот и отлично, — заметила Корделия. Они сидели на кухонном полу, поскольку римляне вынесли из дома все стулья, и ели оставленные йогурт с печеньем.
— Но есть еще кое-что. — Корделия обратилась к Феликсу. — Мы росли не на мифах о Посейдоне, нам с детства прививали такие понятия как порядок и логика. В другом мире у нас есть своя реальная жизнь с родителями, которые нас любят и которым мы нужны, поэтому нам нужно к ним вернуться.
— И как вы намерены это сделать?
— Мы надеялись найти какую-то подсказку в книгах. Но ваши люди забрали их все.
Это была чистая правда. Книги Кристоффа, которые хранились в библиотеке, исчезли. Корделия надеялась, что хотя бы «Король Гладиус» останется в доме и она сможет, по крайней мере, узнать, как им прожить в Древнем Риме.
Уилл заметил, как близко к Феликсу сидела Корделия. Ему это не понравилось, поэтому он встрял в разговор:
— Я знаю, как нам все вернуть.
— Извините, — вежливо заметил Феликс. — Я разговариваю со своей женой.
— Фу, ты можешь перестать ее так называть? — воскликнула Элеонора. Ей совсем не нравился Феликс, еще с того момента, как он вышел на арену сражаться с белыми медведями. — Моя жена то, моя жена се. Меня от этого тошнит!
— А меня нет. — Брендан поднял одну бровь. — Это же весело наблюдать, как Корделия испытывает неловкость от всей этой ситуации.
Корделия тут же ударила его по руке. И довольно сильно.
