Короткая траектория вне времени.
Губы впиваются друг в друга, тела сплетаются, сердца пылают.
Сжигающее и всепоглощающее пламя.
На кровать брошена граната без чеки.
Головокружение, нехватка кислорода, пустота внутри живота.
Губы шевелятся, тела хватаются друг за друга, дыхание учащается.
Волосы перепутываются, ресницы трепещут, слышатся вздохи.
Как поцелуй ангела.
Как музыка сфер.
Как головокружение у канатоходца, который пытается удержать равновесие на высоте.
* * *
Арабеска, вытатуированная на плече, представляла собой изречение одного индийского племени по поводу природы любви. Часть тебя вошла в меня навсегда и поразила меня, словно яд.
Снаружи свистел ветер, оконные стекла дрожали.
* * *
Селин, закутавшись в одеяло, вышла на веранду. Тучи рассеялись, и небо сияло идеальной синевой. Она посмотрела на горизонт, пытаясь проследить взглядом за пылающим солнцем, клонившимся к закату. Мало-помалу оно опустилось ниже уровня воды. Перед тем как окончательно исчезнуть, верхний краешек светила, казалось, раскрасил горизонт, и тут Селин увидела знаменитый зеленый луч — последний луч солнца.
Он был виден всего один захватывающий миг — от солнца порхнул изумрудный луч и тут же исчез — так же быстро, как и возник. Селин на миг застыла, зачарованная зеленым отсветом, который, как говорят, не удалось передать ни одному художнику. Говорят, это цвет рая.
Ей вспомнилась древняя шотландская легенда, гласившая, что последний солнечный луч дает тому, кто его увидел, способность развеивать иллюзии и читать в людских сердцах.
К ней вышел Итан с двумя дымящимися чашками.
— Попробуй, тебе понравится! — предложил он, протягивая одну.
Она не преминула его поддеть:
— Я знала, что любовь начинается с шампанского и заканчивается отваром из ромашки. Но не так же скоро…
— Никакой это не отвар, а прекрасный теплый грог! Из ароматного рома, лимона, корицы и меда.
— Горячий!
Она отловила ложечкой шкурку бадьяна, плавающую на поверхности, и попробовала на зуб.
— Хочешь, приготовлю макароны? — спросил он, обнимая ее за талию.
— Заманчиво…
— Мою знаменитую лапшу с чернилами каракатицы…
— Я все спрашиваю себя, как я выдержала пять лет без этого блюда?
— Ну, тогда можно пойти в ресторан. Тут неподалеку есть один, им владеет француз. Он приготовит тебе запеченного омара с солью и рис с ананасами.
— Звучит здорово, но я должна вернуться на Манхэттен.
— Что?
— Я пригласила всех своих родственников, они проехали шесть тысяч километров, чтобы присутствовать на свадьбе, которую я в последнюю минуту отменила. Должна же я им все как-то объяснить.
— Позволь мне поехать с тобой.
— Нет, Итан, я должна сама все уладить. Я уеду сегодня вечером и завтра же вернусь к тебе.
На несколько секунд на лице Итана застыло разочарование, но почти сразу оно сменилось облегчением. Как можно быть таким идиотом? Сегодня он спас свою дочь, помирился с Джимми и вновь обрел любовь. Но тень смерти все время витала над ними. День еще не закончился, и он, как и раньше, опасался, что все завершится выстрелами и кровью. И он ни за что на свете не согласился бы пойти на риск, чтобы подвергнуть опасности любимую женщину. Он посмотрел расписание поездов на своем мобильнике, и они поспешно стали одеваться, чтобы не опоздать на поезд.
* * *
Этим субботним вечером вокзал Монток был наполнен гомоном и криками молодежи, которая вырядилась так, будто готовилась праздновать Хэллоуин. На платформе можно было встретить Человека-Паука, Чубакку, Халка и принцессу Лею, которые ждали поезда со своими друзьями.
Лонг-Айленд-экспресс до станции Пенн отправляется со второго пути. Отойдите от края платформы.
— Завтра утром я сяду на поезд из Нью-Йорка в 9.46, — пообещала Селин, сверившись с брошюркой компании «МТА».
[73]
Он прибывает чуть раньше часа. Встретишь меня?
— А потом?
— Потом?
Они смотрели друг на друга, зачарованные любовью, которая читалась в их глазах.
— А что будем делать потом? — спросил Итан, взяв ее за руку.
— Что хочешь.
— Поженимся?
— Да, — согласилась она с улыбкой. — Но сразу предупреждаю: после случившегося мне сложно будет заставить родню снова приехать в Соединенные Штаты!
— Не страшно, не будем никого приглашать, нам никто не нужен и никогда не был нужен.
— А потом? — спросила она в свою очередь.
— Переедем в Сан-Франциско? — предложил он. — Ты же об этом мечтала…
— Хорошо, но как же твоя работа?
— Буду работать там. А твои ученики?
— Найду других. В Калифорнии достаточно школ.
— Поезд отходит! — предупредил начальник станции.
Селин шагнула на ступеньку вагона.
— А потом? Заведем детей?
— Сколько захочешь, — заверил Итан.
— Как минимум двух?
— Как минимум трех.
Контролер закрыл дверь. Селин села у окна. Пока поезд отходил от вокзала, она смотрела на Итана, которой стоял на платформе, и по его губам прочла: «Я тебя люблю».
— Я тоже тебя люблю, — ответила она.
Вот и все.
* * *
А что, если настоящая любовь начинается тогда, когда заканчивается страсть?
* * *
Сияющий от счастья Итан сел на свой «Харлей», который взял напрокат в Нью-Йорке, и, спокойный и возбужденный от счастья одновременно, понесся по пустынной дороге, ведущей к маленькому домику. С улыбкой на глазах и волосами, развевающимися на ветру, он без конца вспоминал о своей вновь обретенной любви. Чудеса случаются чаще, чем мы того ожидаем. Порой жизнь отходит от своих жестоких принципов и дарит нам новое счастье. Но не слишком ли все хорошо, чтобы быть правдой?
Он вернулся домой уже ночью. Прогулялся по пляжу, долго смотрел, как звезды и луна отражаются в океане. Сколько времени он не замечал красоты окружающего мира? В последние годы жизнь проходила мимо, он все больше погружался в разочарование. Это невероятное приключение было просто необходимо, чтобы найти силы совсем не скатиться в ад уныния. Он уже почти утонул, но все-таки смог выбраться на поверхность. Жизнь заиграла новыми красками.
