Сказать, что я помню о нас все: бесконечную чехарду, сливающиеся дыхания, расставания, свет; что все осталось во мне, что все это заразило меня, как инфекция, от которой я не могу вылечиться.
Сказать, что я пыталась от тебя убежать, но что все возвращает меня к тебе, что с тех пор, как я нахожусь в Нью-Йорке, я чувствую, что ты здесь, более чем когда-либо. Против всякой логики я цепляюсь за уверенность в том, что ты меня еще любишь, хоть я так и не знаю, почему ты меня оставил и имела ли наша история хоть какой-то смысл для тебя.
Если мне не суждено больше увидеть тебя, я хочу, чтобы ты знал, что я ни о чем не жалею. Что страшные и болезненные удары ничего не значат в свете нашей любви.
Возможно, ты помнишь о том вечере в твоей маленькой квартире в Гринвиче, когда буря завалила Манхэттен снегом. Мы целую неделю прожили, не выходя на улицу. Это был первый день, когда снег перестал валить. Укутавшись в одеяла, мы смотрели на город через окно.
Наступил вечер, но на небе была одна-единственная звезда. Мне было грустно и одиноко, ведь на следующий день я должна была снова лететь во Францию. Я загадала на эту звезду и сказала тебе: «Видишь эту одинокую звезду, потерянную в безграничности неба? Так вот, эта звезда — я». Ты посмотрел на меня, а потом, как по волшебству, на небе зажглась еще одна звезда. И тогда ты сказал: «А эта — я». И несколько секунд мы были единственными звездами на небе Манхэттена. В сущности, я ничего другого никогда и не желала: просто знать, что рядом есть кто-то.
Так вот, если чудеса существуют, если ты получил мое приглашение на свадьбу, если ты пришел и еще питаешь какие-то чувства ко мне, знай, что одна женщина будет тебя ожидать до полуночи в том месте, где она впервые влюбилась в тебя.
Селин
25
В КОНЦЕ КОНЦОВ, СУДЬБА ПОБЕЖДАЕТ
Как мухам дети в шутку,
Нам боги любят крылья обрывать.
Уильям Шекспир
Манхэттен
Суббота, 31 октября
Над Манхэттеном разразилась чудовищная гроза.
Удары грома и молнии… Ливень, плотной стеной обрушившийся на город, затопил улицы и станции метро. Ветер не уступал ему: ураган яростно гнул деревья, срывал с крыш черепицу, разбрасывал по мостовой ветки и мусор.
В этот бурный вечер сбой в работе метро совпал с забастовкой такси, поэтому город был совершенно парализован. В Мэдисоне неожиданно взорвалась труба парового отопления. В Верхнем Ист-Сайде из-за дождя вышли из строя два светофора, произошла авария и погибли два человека. В Сохо несколько кварталов остались без электричества, на одной улице в Бруклине порывом ветра сломало платан, который упал на фургончик автодоставки. Водитель скончался на месте.
* * *
В южной части города ветер совсем разошелся, поднял огромные волны на море, так что паром отменили. Затопленный дождем и туманом променад Бэттери-парка был пуст. Только какая-то молоденькая француженка стояла там одна, дожидаясь кого-то.
Совсем промокшая, она дрожала от холода, но продолжала верить в любовь…
* * *
Итан снова сел в старое такси и помчался в самую гущу ливня.
Знай, одна женщина будет тебя ожидать до полуночи в том месте, где она впервые влюбилась в тебя.
Ясно, что ошибиться с местом было нельзя. Местом, где Селин в него влюбилась, было «Заварски», венское кафе в Вест-Сайде, где она тогда нашла его и предложила, будто подмигнула, знаменитые розы из шоколада.
Старое такси преодолело путь до 72-й улицы и свернуло налево, вверх по Амстердам-авеню. Но когда оно остановилось перед кафе, оказалось, что то уже давно закрылось. Но Итан все равно припарковал колымагу и вышел. Он оглядывался в поисках Селин. Под зонтом от бури было не спастись, пешеходов не было видно. Очевидно, что здесь его никто не ждал.
…где она впервые влюбилась в тебя…
Нет, он поторопился и приехал не туда. Он снова сел в машину и двинулся к Бэттери-парку. Она ждала его здесь: рядом с Граунд-Зеро, в тени 11 сентября, там, где еще оставались призраки мертвых башен.
Итан гнал машину вниз по 7-й авеню. Дождь лил все сильней. Откидной верх был закрыт, но вода просачивалась в салон, и тормоза время от времени отказывали, словно машина, чувствуя чужие руки, тоже объявила забастовку.
Дворники снова заработали на Варик-стрит. Итан бросил свою развалюху на углу Бродвей-Вест и побежал к Бэттери-парк.
Он посмотрел на часы: 23 ч 11 мин. Даже если бы смерть шла за ним по пятам, ей не удалось бы догнать его до полуночи.
На бегу он почувствовал, что из кармана что-то выпало. Не сбавляя хода, он успел поймать игральную карту. Несомненно, это была одна из карт «Марсельского таро», которыми так увлекался Кертис.
Плохая карта…
Плохой знак…
Не останавливаясь, он снова взглянул на часы. И только тут понял, что циферблат разбит, а часы остановились.
Обеспокоенный, он оглянулся в поисках уличных часов. Цифровой циферблат на Черч-стрит показывал: 23 ч 59 мин.
* * *
Когда Итан заметил человека, направлявшегося к нему, было уже слишком поздно.
Кто?
Человек среднего роста и телосложения, одет в темную куртку и толстовку с капюшоном, который полностью закрывал лицо.
Кто?
В темноте ярко блестел ствол пистолета.
Первая пуля попала в грудь, опрокинув его на тротуар. Мир вокруг вдруг поблек. Лежа на земле, он попытался прикрыть дрожащей рукой живот. Человек решительно приближался.
Кто?
Он должен знать, кто пытается его убить.
Итан попытался разглядеть лицо убийцы, но раздался второй выстрел, и все вокруг померкло. Вкус крови и грохот…
Кертис был прав.
Судьба, в конце концов, всегда побеждает.
Часть третья
ПОНИМАТЬ
26
НА ДОЛЮ СЕКУНДЫ
Жизнь — это сон, от которого нас пробуждает смерть.
Персидская пословица
Пять часов утра, Нью-Йорк просыпается.
В сумраке одно за другим загораются окна квартир, словно мерцает гигантская новогодняя гирлянда, опоясывающая город от Бруклина до Бронкса.
После короткой передышки снова заработали счетчики воды и электричества, а тысячи теней в окнах домов быстро задвигались от спальни к кухне и в душ, всегда слишком холодный.
