И еще он предчувствует, что двухтысячные — это «его время», когда он сможет выбиться в люди. Он еще не знает, как и благодаря кому, но уверен, что, когда представится шанс, он его не упустит. Чтобы придать себе мужества перед предстоящим тяжелым днем, он решает побаловать себя завтраком в одном из кафе с видом на летное поле.
Он садится к стойке, заказывает булочку с шоколадом и кофе с молоком и обводит зал мечтательным взглядом. Глаза его на миг останавливаются на молодой стюардессе, сидящей за столиком у застекленной стены с видом на бетонированную площадку. Элегантная и отстраненная, она поглощена книгой.
Поначалу это самый безобидный взгляд (вид красивой девушки ему нравится куда больше круговерти самолетов), затем его глаза задерживаются на ней все больше, и возникает романтическое чувство. Первые солнечные лучи угасающего лета ласкают неподвижный силуэт, превращая его в картину Вермеера, — до тех пор, пока она не оживает, чтобы, в свою очередь, посмотреть на него. И он вдруг ощущает внезапный острый ожог, который его изумляет. Лицо девушки как у ангела, а взгляд — золотой. Итана охватывает то же нервное возбуждение, сердце у него колотится так же, как тогда, на Тайм-сквер, девять лет назад, когда он бросил Джимми и Марису. Он умеет распознать критические точки своей жизни, и это — одна из них.
Влекомый непреодолимой силой, он слезает с табурета и идет к ее столику. Вот она, единственная, в нескольких шагах от него. Менее чем через десять секунд он заговорит с ней. Но чем привлечь такую девушку?
Девять секунд.
В Нью-Йорке ему чаще всего удавалось вскружить голову лишь какой-нибудь дурочке из Нью-Джерси, которую можно подцепить в баре субботним вечером.
Восемь секунд.
Он щурит глаза, чтобы разглядеть название книги, которую она читает: «Невыносимая легкость бытия» Милана Кундеры.
Семь секунд.
Он никогда не читал Кундеру. Кундеру не читали в его гнилом квартале Южного Бостона. Кундеру не читали на стройках, где он работал. Он обратился к культуре слишком поздно, и ему еще много чего нужно было догонять…
Шесть секунд.
После стольких усилий стать другим человеком у него снова появляется ощущение, что простецкое происхождение написано у него на лбу и что сейчас его просто пошлют.
Пять секунд.
От него уже ничего не зависит. Он отдается своему порыву.
Четыре секунды.
Он все еще не знает, как к ней подступиться. Сейчас наверняка наступит на грабли. Возможно, последует пощечина… Но у него нет другого выбора: надо готовиться быть посланным в задницу.
Три секунды.
Как странно, ничего еще не произошло, а он уже боится ее потерять.
Две секунды.
Выходит, это и есть — удар молнии? Несколько недель назад один пациент рассказал ему о своем несчастье — он влюбился в молодую девушку. Неразделенная любовь принесла ему одни страдания. Итан тогда внимательно его выслушал, подумав про себя, что с ним никогда не произойдет ничего подобного.
Одна секунда.
Он досадует на себя за свой дурацкий вид, за свои слишком длинные волосы, за трехдневную щетину. Он открывает рот. Он уверен, что номер плейбоя не пройдет и он сейчас станет посмешищем.
Говори правду. Если это — ОНА, она поймет.
— Вы верите в великую любовь? — спрашивает он, усаживаясь перед ней.
Во взгляде Селин — смесь осмотрительности и любопытства, она видит типа, который только что сам пригласил себя за ее столик. Обычно она сразу же отшивает подобных ухажеров, стремящихся удовлетворить свою «мечту о стюардессе», но в этом человеке она чувствует что-то необычное.
— Вы верите в любовь с первого взгляда?
— Нет, — отвечает она, надув губы.
— Я тоже, — признается Итан, — еще три минуты назад в это не верил.
Она подносит чашку к губам, продолжая молчать, чтобы придать себе значимости и побудить его продолжать.
— Еще три минуты назад я был уверен, что ничего такого не существует: родственные души, поиск своей половинки…
— Вы — американец?
— Я из Нью-Йорка.
Она слегка улыбается:
— Я работаю на рейсе Париж — Нью-Йорк, вылет был назначен на 8.30.
* * *
— Селин!
Она поворачивает голову. У входа в кафе две стюардессы компании Эр Франс машут ей рукой и указывают на настенные часы.
— Иду! — отвечает она им с улыбкой.
Закрывает книгу, достает деньги, чтобы расплатиться по счету, и грациозно встает из-за стола.
— Мне пора.
— Давайте, поужинаем вместе в Нью-Йорке! — предлагает Итан, провожая ее до выхода из кафе.
— Что за блажь! Ведь мы даже не знакомы!
— Это и будет поводом…
Она подходит к коллегам, оставив Итана в нескольких метрах позади, но он продолжает настаивать.
— Послушайте, ужин же ни к чему не обязывает!
Селин делает вид, что не слышит.
— А я не против, — бросает ему одна из стюардесс, маленькая игривая брюнетка. — Меня зовут Зоэ.
Итан улыбается ей, а затем обгоняет группу и преграждает путь перед Селин.
— А если я и есть мужчина вашей жизни?
Три девушки продолжают сплетничать, мило насмехаясь над этим странным типом.
— Ну же, дайте мне шанс! — просит Итан. — Просто свидание!
— Будь вы мужчиной моей жизни, вы бы себя так не вели…
— А как?
— Если бы вы были мужчиной моей жизни, вы бы знали, как меня удивить и как взволновать. А вы меня смешите.
— Смех — это хорошее начало, разве нет?
— Это правда, — замечает Зоэ. — Ну же, Селин, дай ему шанс!
Но три стюардессы уже входят в зону, отведенную для персонала, оставив Итана позади.
— Пока! — бросают ему они хором, а затем раздается взрыв смеха.
* * *
Если бы вы были мужчиной моей жизни, вы бы знали, как меня удивить и как взволновать.
Итан стоит как столб. Он все упустил, несмотря на все краснобайство. Не сумел даже назвать ей свое имя, свою профессию или хотя бы просто вызвать у нее желание снова его увидеть.
Он слыл бездельником, симпатичным шутом и, по сути, именно таким и был: милым и жалким типчиком, который хочет казаться крутым, но у него не хватает для этого соответствующего телосложения.
Обессиленный, он рухнул на свое место, закрыл глаза и на какое-то время застыл неподвижно.
