Так она с ним играет. Как тореадор играет с быком, то ловко подманивая его красным плащом, то уворачиваясь и ускользая.
Играет с огнем!
* * *
Вечером банкет. Он удался на славу. Народ принарядился. И собрался в зале. Прибыли почетные гости в лице командующего Черноморским флотом.
В центр стола посадили адмирала. Сами устроились рядом.
И зажгли! На столах белые скатерти, звонкий чешский хрусталь. Водочка холодная. Винцо сладкое. Салатики и колбаски всех сортов. Рыба! Рыба разных видов. И чудесный холодец. С хренцом.
Черной икорки или белорыбицы, севрюжки или там еще чего, конечно, нету. Не дорос этот, еще только что зачатый, бизнес до черной икорки. Но рыба, местная, свежая, черноморская, идет на ура!
А почему? Да потому, что в доме литераторов есть такие повара и поварята, которые давно соскучились по хорошей работе с хорошими продуктами, а главное – с хорошей оплатой.
Кроме того, советский человек, зажатый и затюканный нашей раздолбанной действительностью, всегда рассматривал всякого рода семинары и симпозиумы как праздник, на котором можно оторваться от серых буден. И гуляет он на них, как в последний раз.
Но у всякого действа есть свой раз и навсегда заведенный порядок. Есть он и здесь.
Тамада или ведущий открывает банкет. И по очереди дает слово.
Владимир Протасов витиевато и радостно выражает важную мысль о том, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. И встреча позволит нашему проекту подняться на невиданные высоты.
– Только в регионализации спасение и продолжение жизни газет в рыночной экономике! – заканчивает он свой тост.
Ему хлопают с энтузиазмом.
Командующий Черноморским флотом – адмирал рубанул по-военному четко:
– За Родину нашу, матушку Россию! Интересы которой мы здесь представляем. За Севастополь! За Черноморский флот! За молодежную газету! Троекратное «ура!»
– Ура! Ура! Ура! – разномастно, но дружно и радостно кричат регионалы, вскочив со своих мест.
Банкет постепенно набирает обороты. Дубравин знает, что, как всякий русский человек, он может сорваться «в штопор». То есть, отвечая на каждый тост, выпивать по рюмочке, а потом потерять счет. Поэтому, еще до похода сюда, он проглотил кусочек сливочного масла. А сейчас усиленно налегает на закуски, рассчитывая наесться до отвала и тем самым замедлить действие алкоголя.
Так что, не особо вслушиваясь в тосты, он усиленно орудует вилкой. А послушать стоит.
Слово дают Андрею Паратову. И он рисует картину восхитительного будущего всего газетного мира.
– Мы будем передавать нашу газету через спутники, прямо к вам в пункты печатания, – уверенно говорит он о таких смутных и мало кому знакомых вещах, что все даже начинают недоуменно переглядываться. – В каждой редакции на местах будут использоваться компьютеры для набора текста. Мы уйдем от допотопных линотипов и чумазых наборщиков. И если раньше говорили – трактор идет на смену крестьянской лошади, то сейчас мы можем уверенно сказать – «Макинтош» идет на смену линотипу!
Андрей, хороший политический журналист, так увлекся в последнее время новыми технологиями, что Протасов пригласил его в дирекцию. И предложил заниматься технической стороной работы. Паратов – не специалист, а самоучка в этом деле, готовил такой проект перевооружения, которому мог бы позавидовать любой профессионал.
Бурные, продолжительные аплодисменты становятся наградой ему за боевой задор и искренность.
Потом пьют за тех, кто в море!
За женщин! Вставая. И не вставая. Пьют до дна. Пьют с разбитием рюмок.
Наконец, ведущий, он же тамада, чернобородый и очкастый Стас Иркутский дает слово и Дубравину:
– А теперь я предоставляю слово человеку, который, собственно, и собрал нас здесь! Который возится с нами, как с малыми детьми! Помогает и направляет!
«Чем же вас пронять? – думает Дубравин, вслушиваясь в уже начавшийся галдеж за столами. – Обо всем уже сказано. А вот об этом еще нет!»
– Я пью за самую любимую, за самую теплую, за самую лучшую на свете…
Народ, который до сей минуты не обращал внимания на очередного оратора, затихает и прислушивается к тому, что он говорит. А он продолжает, повышая голос:
– В минуту, когда вы устали и хотите отдохнуть, она примет вас в свои ласковые объятия. Согреет, утешит, успокоит, даст вам силы…
Диана, сидящая напротив оратора, напрягается, что есть сил. А ну, как он сейчас ляпнет тост за нее?!
– Так давайте же выпьем с вами, ребята… – Дубравин театрально замолкает и держит паузу.
Кто-то пьяненький за столом не выдерживает и пытается угадать:
– За Наташку? За Гюзель?
– За нашу русскую баню, которая здесь оказалась просто-таки отличной… – заканчивает Александр. Последние слова его накрывает шум и хохот.
– Во дает!
– Молодец!
Народ тянется к нему с рюмками и бокалами.
А он прямо-таки чувствует, как облегченно вздыхает Уржумова. «Погоди, то ли еще будет!»
Хорошо, дружненько выпивают.
И больше тостов не слушают. Встают ораторы, гремят призывы, но народ уже разбился на группки и начал вести разговоры. О своих делах.
Дубравин посидел, посидел со своими московскими. И пошел к людям. Сначала его зазвали ростовские.
Ростовчане и примкнувший к ним Черкесов из Ставрополя привезли с собою два ящика хорошего коньяка. И даже на банкете решили не размениваться по мелочам, а продолжали гнуть свою твердо обозначенную линию – уговорить за время семинара эти ящики.
Дубравин, чем мог, помог им. И перебрался к хохлам. Здесь тянется все тот же нудный спор. Бывший собкор, маленький, хромой, огненно-рыжий Степан Гоманюк, кучерявый, розовощекий Юрка Кулибабер, а также длинный, как жердь, с выбитым передним зубом собкор из Крыма Эдик Воля делят Украину. Воля стравливает «Степашку» с «Юрцом», получая истинное наслаждение от их пьяного спора.
– Ну что? Договорились? – хитро улыбаясь, говорит он. – Я беру себе Крым, ты, Степашка, Киев. Ну а тебе, Юрец, сам бог послал Днепропетровск. Вот только Донецк не знаю, к кому отойдет?
– Как, к кому? Ко мне! – пьяно упирается Степан. – Не москалям же его отдавать?! Не этим же! – он показывает на сидящего поодаль губастого лысого парнишку из Донецка и его визави – быстроглазого, авантюрного вида еврейского пацаненка с влажными выпуклыми губами. – Во-от им! – и выкручивает крутую, конопатую дулю из трех пальцев.
– Это, Степашка, будет решать головка. А не ты! – снова подначивает его Воля. – Правильно я говорю? – обращается он к Александру. И предлагает: – Давайте же все вместе выпьем за нашу «головку холдинга»! – И так хитро, двусмысленно подмигивает окружающим.
