Воеводин посмотрел на помощника. Грымов кивнул, подтверждая, что необходимые распоряжения отданы.
– И ещё: никому из своих друзей и знакомых не звони, – добавил Воеводин. – Во всяком случае, по старым адресам и номерам. Тебе дадут менар и подключат к сети «спрута», это наша система инк-связи.
– Хорошо. – Шапиро ссутулился, Бильжо засеменил к выходу из ангара, физик направился следом. Оглянулся перед тем, как выйти, на губах его заиграла мрачная улыбка. – А всё-таки мы их сделаем! Дыру в Омеге можно заткнуть!
Оба вышли.
Руководители «Сокола» и Маккена проводили их глазами.
– Не спускай с него глаз! – буркнул Воеводин.
– Само собой, – кивнул Грымов.
– А ты пока отдыхай, полковник, – повернулся к Маккене командир «Сокола». – Сутки в твоём распоряжении.
– Здесь же, на базе? – уточнил командир космолёта. – Или я могу убыть на Землю?
– К сожалению, и тебе нельзя на Землю, дружище, и экипажу. Закончим анализ добытых тобою сведений, и вы отправитесь в новый поход.
– Я… – Маккена помедлил, глядя на жену, в задумчивости прогуливающуюся по ангару, – готов. Куда? К той «дыре», что притягивает «тёмный поток»?
– Совершенно верно. Но и это не последний поход, следующим будет рейд к Большой Стене Крестовского.
– Три миллиарда эсвэ. И туда, и туда.
– У тебя есть сомнения?
Маккена расправил плечи, на лицо полковника легла печать железной собранности.
– Никак нет, господин генерал! Вы знаете, экипажу по плечу любое задание!
– Тогда отдыхайте.
Маккена махнул рукой, направляясь к выходу, и космолётчики потянулись за ним. Артур бросил взгляд на отца, но останавливаться не стал, вышел вместе со всеми.
– Я поменял все коды метро базы, – тихо сказал Грымов, понимая чувства руководителя контрразведки. – База недоступна для несанкционированных посещений.
Воеводин промолчал. Он размышлял над словами Шапиро: вы предлагаете мне драку? Кивнул сам себе: предложить физику мирную спокойную жизнь он не мог. В мире всё меньше оставалось людей, способных драться, отдавая жизни за своих друзей и близких, не говоря уже о человечестве в целом. Надо было привлекать к этому процессу и некомбатантов, как выразился Всеволод. Всех, кто мог пользоваться оружием, даже если этим оружием была мысль.
Глава 12. Динамика негатива
Ночь Руслан провёл плохо.
Снилась Яра, руки искали её тело, в мечтах он её целовал и обнимал, вспоминал прежние встречи, жаждал бурных ласк, короче, мучился, но Яра была недоступна, на звонки не отвечала, и он в конце концов сорвался с постели в пять часов утра по времени Зарайска и махнул в Новосибирск, где жил Витя Малахов, с которым он учился в Академии МЧС.
В Новосибирске уже начался условный рабочий день: большинство жителей сибирского мегаполиса трудилось дома, имея выходы на виртуальные кабинеты фирм, либо занимались частным предпринимательством.
Малахов тоже имел свой бизнес – в его подчинении находился шоу-коллектив релакс-певцов, которые по заказам жителей города и области выезжали в жилые зоны и пели успокаивающие песни, в основном – колыбельные детям. Этот вид музыкального отдыха давно вошёл в моду и был востребован.
Жил Виктор в стандартной «жилой грозди», каждая «виноградина» которой представляла собой жилой модуль.
Домовой Виктора гостя узнал и впустил в дом, как только физиономия Руслана появилась в поле зрения дверной видеокамеры. Не встретив хозяина, он принялся искать его и обнаружил в кабинете сидящим в кресле с очками «виртуалки» на голове: Малахов играл с инком в какую-то игру.
Почувствовав прикосновение, он завозился, снял блеснувшую перламутром дугу игровой приставки, смущённо прищурился.
– Извини, я тут…
– Вижу, летаешь, строишь или девочек снимаешь?
– Ну-у… это называется «сэкондлив».
– Вторая жизнь.
– Ты тоже играешь? – обрадовался Малахов.
– Нет, только слышал отзывы.
– А я с удовольствием строю новую жизнь, у меня уже своя планета, спутники, десятка два коттеджей, две жены и шестеро детей, – похвастался Виктор.
– Лучше бы это было в натуре.
– К чёрту! – отмахнулся Малахов. – Пробовал пять раз, больше не хочу. Лучше жить одному и не слышать ежедневное ворчание: то не так сделал, то не туда положил. В виртуалке никто такого не скажет.
Руслан вспомнил беседы с женой.
– По-моему, это уже беда, когда все стараются жить индивидуально, эгоистично, заботясь только о себе.
– Ты что, в социоэтической комиссии работаешь? – фыркнул Малахов. – Кого это волнует? Кто хочет жить вместе, пусть и живёт вместе, а я и так проживу, тем более что есть такая возможность. К тому же я ни у кого не ворую, сам себя обеспечиваю.
– Это ты просто не влюбился.
– Боже упаси! – Виктор убежал в акваблок, крикнул оттуда: – Садись в гостинке, я только побреюсь.
Появился он через пять минут, посвежевший, пахнущий дорогим парфюмом, переодетый в унисекс-костюм, базовой характеристикой которого были слова «без определённой моды жития», что позволяло обходиться аббревиатурой «бомж». Такие уники в нынешние времена носили и мужчины, и женщины, и трикстеры. Руслан сам надевал «бомж», когда отправлялся куда-нибудь отдыхать на природу.
– Хорошо, что ты меня отвлёк, – заявил Малахов, черноволосый, плотный, смуглолицый, с мощными чёрными бровями. – У меня важная встреча в десять.
– А если бы я тебя не разбудил, сколько ты просидел бы с лягушарами на башке?
– По-разному бывает, могу час просидеть, а могу и весь день.
– Сколько же ты времени зря убил! – искренне поразился Руслан.
– А кто осудит? – не обиделся Виктор. – Родители разбежались, живут отдельно, жёны поуходили, я сам себе хозяин. Так что не читай нотации, сам небось не меньше моего в виртуалке сидишь. Пить чего будешь? Есть гипоик, подогрею, если хочешь, есть пейотль, синкола, селенчай, кофе могу сварить.
– Давай гипоик.
Малахов убежал в крохотный хозблок.
Впрочем, в его модуле общей площадью четыре на пять метров всё было крохотное, так как жил он один и по социальному статусу не имел права на многоуровневые квартиры элит-класса большой площади. Имея кое-какой достаток, Виктор мог позволить себе купить модуль получше, но не торопился, считая, что у него всё ещё впереди.
Большая пиала с гипоиком – лунным мёдом – согрела пальцы.
Напиток был вкусным, с чуть горьковатым и веселящим, но приятным оттенком.
– Мог бы позвонить, прежде чем срываться ко мне, – сказал Малахов, закусывая орешками почти чёрный, с золотистыми искрами напиток. – Я тебе зачем-то понадобился?
