За дверью в коридоре, видимо, уже не смогли сдерживать эмоции – оттуда раздался громкий смех, и в комнату ввалилась толпа однокашников Григория. Через пять минут пришел Кот с томатным соком и долго не мог понять, почему доктора требуют от него предъявить им паспорт. Доктора успокоились только после того, как тот показал им документ. У девушки-доктора от смеха случилась настоящая истерика, уже ей нужно было оказывать помощь.
– Так меня еще никто не разыгрывал, – утирая слезы, повторял врач. – Это ж надо! Кот с томатным соком. Вот подлецы! Ну и подлецы…
Таким образом ребята отучили Григория слушать свой дурацкий плеер в компании. Вот вам и Серега Кот.
Глава 8
У нас с вами уже есть несколько традиций. Не станем от них отходить и в этот раз. Расскажу вам один из великолепных снов, приснившихся мне на чудо-острове. Навеяли мне его, скорее всего, воспоминания о необычной фамилии однокашника Григория. Как всегда, снились звери и всякие смешные истории. Можно сказать, сон наизнанку, поскольку здесь, наоборот, животные решили обзавестись человеческими именами и фамилиями. Выглядело это, конечно, забавно.
Собрал как-то медведь всех лесных жителей и объявил:
– Дорогие друзья, – присев на пенек, начал он свою речь, – реформу я задумал. Вот мы тут живем-живем, а ни имен у нас, ни фамилий, словно дикари какие, а между тем, говорят, уже двадцать первый век в лесу наступил.
– Да уж давно, медведь, зим десять, не меньше, как в двадцать первом веке живем, – поддакнул заяц.
– А ты откуда знаешь? – изумленно спросил медведь и уставился на зайца.
– Ну, я это, – смутился косой, – иногда выбегаю из лесу, бегаю там вдоль дороги… Словом, слышал. Водители на обочине останавливаются, сами разговаривают, радио у них там всякое говорит. В общем, да, двадцать первый век давно наступил.
– Понятно, – кивнул медведь и продолжил, – так значит, у меня вот какое предложение: всем лесным жителям присвоить имя, фамилию и, если это возможно, отчество. Паспорта введем через зиму, в этом году уже не успеем. Кто «за»?
В воздухе повисла тишина.
– Будем делать все, как у людей? – визгливо спросил шакал.
– Нет, – загоготал медведь, – как у вас, шакалов. Что за вопрос? Ну, конечно, как у людей. Зачем нам тогда реформа? Все по-людски, по-человечески. Пусть мы животные, пусть мы звери, но должны же мы хоть чем-то быть похожими на людей. Может, люди, узнав о таком новшестве, охотиться на нас станут меньше. Все польза… Так я не понял, кто «за»?
Зверье один за другим стали поднимать лапы.
– Медведь, а ты будешь себе имя придумывать? – хриплым голосом спросил ворон, разместившийся на дереве прямо напротив председателя собрания.
– Ну а как же? – медведь развел лапы в сторону. – Зовите меня Михайло.
– А отчество?
– Придумаем, да хотя бы вот: Андреевич. Красиво? Слышал от нашего лесника. Он вечно кому-то на весь лес в трубку орет: ждем Андрея Михайловича, приготовьте баньку. Но поскольку я Михайло, то у меня будет наоборот. Нормально звучит? Михайло Андреевич! Мне кажется, солидно.
– Очень хорошо! – тявкнул шакал.
– Отлично! – закивал лось.
– Превосходно, Мишенька! – взвизгнула лиса.
– Ну вот и хорошо! – довольно почесал бок медведь и хотел продолжить свое выступление, но тут снова вмешался ворон:
– А фамилия? Что же ты, самый уважаемый и самый восхваляемый и будешь без фамилии?
– Ты, ворон, больше всех сегодня разговариваешь, вот и подскажи мне, какую фамилию взять?
– Тебе ее носить, ты и придумывай, – каркнул ворон и перелетел на другую ветку, – но возьми такую, чтобы не забыл. Что ты любишь больше всего?
– Малину! – медведь вывалил язык и, прикрыв глаза, погладил свое лохматое брюхо.
– Ну вот, и фамилию себе такую придумай. Никогда и не забудешь.
– Точно! Молодец, ворон! Объявляю тебе благодарность. Запоминай, народ: значит, с сегодняшнего дня я ваш хозяин Михайло Андреевич Малинов… Нет, что-то не так. Малинов не очень звучит.
– Мишенька, – завиляла хвостом лиса, – может, лучше Малинин?
– Тоже не нравится, – замотал головой медведь. – А! Вот! Придумал! Мали… Михайло Андреевич Малинский! Нравится?
– Очень хорошо! – тявкнул шакал.
– Отлично! – закивал лось.
– Превосходно, Мишенька! – взвизгнула лиса.
– Ну и отлично! – медведь стукнул лапой по пеньку. – Продолжим. Кто следующий? Ты, шакал. Забирайся сюда! – Михайло Андреевич указал на пенек поменьше.
– Зовите меня, пожалуйста, Шура, – опустил глаза шакал.
– А чего это ты захотел быть Шурой? – удивленно спросил медведь.
– Я частенько шакалю в соседней деревне, там есть дом на краю. Слышал такое имя человеческое.
– А отчество? – спросил медведь.
– Даже не знаю, – испуганно ответил шакал.
– Ну, раз не знаешь, тогда я сам тебя нарекаю Шур Шурычем. Ты вечно какие-то тут шуры-муры с лисой наводишь.
– А фамилия? – жалобно произнес шакал. – Фамилия у меня будет?
– Конечно, у всех все будет, – кивнул медведь. – Фамилия у тебя пусть будет… так-так-так… какую ж тебе фамилию придумать… Во! Фамилия твоя будет шакал Достовалкин!
– А что это значит? – удивился шакал.
– Понимаешь, Шур Шурыч, ты такой, как бы тебе сказать и не обидеть, хитрый, лживый, лестелюбивый, в общем, часто достаешь меня, шакалья морда. Вот и будешь Доставалкин Шур Шурыч. Будешь со мной спорить?
– Нет-нет, что вы, Михайло Андреевич. Ваше слово для нас – закон! Так – значит так.
– Так, следующая лиса. Придумала себе имя?
– У нашего лесника жену зовут Ириной. Можно я ее имя возьму?
– А почему нельзя? Тебе же имя носить, ты и выбирай.
– А можно, Михайло Андреевич, я побуду пока без отчества? – Лиса встала на задние лапы.
– А чего так? – спросил медведь.
– Пока подумаю.
– Хорошо! – согласился медведь. – А фамилию придумала?
– Я бы хотела покрасивее…
– Красивая фамилия будет только у меня, – неожиданно рявкнул медведь. – Понятно?
– Да-да, конечно, – подобострастно закивала лиса. – И что же вы мне придумаете?
– Нарекаю тебя Ирой Бесхвостой!
– Но у меня же шикарный хвост, посмотрите! – лиса повернулась к медведю спиной.
– Ну что ты крутишься тут передо мной, рыжая? Я что, твоего хвоста никогда не видел, он у всех на виду. Твой хвост из нашего леса до донских степей тянется. Только вот виляешь ты им не всегда правильно. Добрее нужно быть, добрее! Но я даю тебе фамилию с намеком! Уловила? Будешь в лесу нашем пакостить, я тебе хвост и оторву.
