– Ты понимаешь, что написано там на доске?
Девушка растерялась. Тубэй ей пояснил:
– Я тебе объясню. Это значит, что гость возвращается в свой дом, как будто приходит к себе домой. Ну, дошло до тебя?
Держа в зубах сигарету, Тубэй вышел из своего прежнего жилища. Едва он переступил порог, как на глаза накатили слезы. Издалека снова раздался звук забиваемых свай, казалось, словно кто-то заколачивает крышку гроба, заколачивает пылко, вдохновенно, преисполнившись радостного возбуждения и полностью лишившись рассудка. Тубэй прошелся взглядом по мощеному переулку, наблюдая, как его родные края удар за ударом препровождаются в гроб: вот уж действительно правда, когда посетителю были рады. Тубэй прислонился к бетонному столбу, на нем еще виднелась белая рекламная листовка, повешенная летом, ее изрядно оборвали, оставив только несколько стилизованных иероглифов, среди которых красовались «гонорея, сифилис…». Тубэй пытался сдержать слезы, в стеклянной двери напротив целиком отражалось его лицо, натянутое выражение которого очень сходило за улыбку. Тубэй хищно затянулся сигаретой и выпустил густой дым, создав завесу, чтобы не видеть своего отражения.
Яньцзы вернулась к своему дому уже затемно. Сказать по правде, Тубэй давно и терпеливо ожидал этого момента. Появление Яньцзы тотчас захлестнуло его волной нежности. Яньцзы приехала, сидя на заднем сиденье мопеда. Она походила на маленькую пичужку, прижавшуюся к спине высоченного мужчины. Этот мужчина разбил вдребезги переполнявшее Тубэя возбуждение, оно иссякло, а на смену ему пришла щемящая тоска. За рулем мопеда марки «Солнце» сидел знакомый Тубэю мужчина, на их рынке в переулке Шибаньсян он был известен под кличкой Мясник. Своим острым ножом он в нужных местах проходился по свиной туше, разом превращая ее в мясо. Учитель словесности часто приводил его в качестве примера для объяснения образного выражения из Чжуан-цзы «мастер по разделке туш». Управляемый Мясником мопед играючи скользил по дороге, он исчез в конце узкого переулка Шибаньсян: взревел и уехал, оставив на прощание только красный свет от габаритов да голубое облачко от выхлопа. Тубэй позвал Яньцзы, она подняла сумку, сделала пару шагов вперед и тут неожиданно признала Тубэя. В ее реакции не было ни бурного восторга, ни смятения чувств. Яньцзы по-простому открыто выразила свое радушие, разом наговорив кучу дежурных фраз. Эта ее открытая простота очень расстроила Тубэя. Ведь он ожидал с ее стороны какой-то застенчивости, растерянности, скованности в разговоре. Но в поведении Яньцзы проявилась исключительная открытость, ее голос звучал звонко и совершенно естественно, он сразу понял, что Яньцзы стала «женщиной», от той «девушки», запомнившейся ему в отблеске ночных свечей, не осталось и следа. От нее пахло каким-то смешанным запахом свиных потрохов и бензина, что окончательно убило Тубэя. Между тем Яньцзы продолжала с ним разговор:
– Твой старший брат тоже дал маху – как он мог продать такой хороший дом? Знать бы раньше, так лучше бы он ваш дом нам продал, по крайней мере, получил бы за него тысяч на десять больше. А ты где собираешься ночевать? Если тебе вдруг негде, то останавливайся у меня.
Тубэй не проронил ни звука. Яньцзы стояла напротив. Эта девушка, заставившая его возвратиться в родные края, сейчас стояла прямо перед ним, но ее простецкое радушие остановило весь его пыл. Тубэй поднял голову и без всякого акцента произнес:
– Не нужно.
Яньцзы продолжала радостно разглагольствовать:
– А нам тут статус повысили, ты уже знаешь? Так что у нас тут теперь тоже город.
Тубэй повозил носком ботинка по плитке под ногами, она беспрепятственно заскользила.
– Ну и прекрасно, – ответил Тубэй.
Яньцзы, продолжая стоять одной ногой на дороге, другую уже занесла на каменную ступеньку и учтиво предложила:
– Заходи в дом, посидим.
Попутно Яньцзы что-то достала из своей сумки, это была визитка. Тубэй взял карточку и направил на свет, оказалось, что она не ее. Длинный ряд закругленных иероглифов гласил: «Совместная торговая компания с ограниченной ответственностью г. Дуаньцяо по продаже свинины». Под этим названием значилось: «Генеральный директор Гао Цзяньго». Еще ниже приводился адрес, почтовый индекс, а также список номеров телефона, пейджера и мобильника. Тут Тубэй вспомнил, что настоящее имя Мясника Гао Цзяньго. Кивнув на карточку, Яньцзы заботливо добавила:
– Адрес и телефон один и тот же.
Тубэй без всяких эмоций отреагировал:
– Понял.
Зажав в руках визитку, Тубэй как будто бы продолжал изучать ее. Потом он поднял голову и снова улыбнулся Яньцзы, она ответила ему тем же. Эта улыбка поставила окончательную точку в состоявшемся между ними диалоге. Молодые люди старались найти еще какую-нибудь тему для разговора, но, похоже, они уже все сказали друг другу: вежливыми репликами и дежурными фразами они обменялись, передача визитки состоялась. Видимо, в современных условиях взаимоотношения осуществлялись именно так. Среди этого молчания у Тубэя вдруг снова возникло желание заплакать. Глядя на Яньцзы, он хотел сказать ей что-то проникновенно-конкретное, но не мог раскрыть рта. Он понимал, что, начни он говорить, он тут же расплачется.
– Пойдем посидим, – предложила Яньцзы.
– Нет, – на одном дыхании ответил Тубэй.
– Ну, тогда до свидания? – произнесла Яньцзы.
– До свидания, – церемонно кивнув, попрощался Тубэй.
Яньцзы обернулась и мельком посмотрела вдаль, от мопеда давно уже и след простыл. Это движение Яньцзы заставило Тубэя почувствовать себя вором, который похитил у генерального директора Гао Цзяньго набор потрохов, сухожилия и что-то еще в этом роде. Тубэй и сам не мог понять, с чего это он вдруг уставился на грудь Яньцзы. Ее груди были хороши, как и прежде. Яньцзы уловила этот взгляд Тубэя, что тотчас отозвалось на ее учащенном дыхании. Вид вздымавшейся груди Яньцзы вызвал у Тубэя некоторое смятение. Яньцзы встала на каменный порожек двери и бросила ему на прощание взгляд. Тубэй отвернулся, а когда он снова повернул голову к ее дому, Яньцзы уже исчезла, остались только отсветы от уложенной вдоль улицы новой плитки да витавшая повсюду строительная пыль.
На Дуаньцяочжэнь спустилась тихая ночь. Тубэй склонился над каменными перилами арочного моста и в задумчивости уставился на воду. В этот сезон поздней осени она выглядела как зеркало: ни единого изъяна, ни единой морщинки, по-осеннему ясное небо придавало этой речушке загадочности. Звезды, спрятавшись на самое дно реки, сверкали оттуда своим фальшивым блеском, создавая иллюзию необъятной ширины и глубины. Между тем водная гладь была уязвимой перед малейшим прикосновением, любой, даже самый нежный ветерок мог запросто нарушить ее хрупкое спокойствие и мнимую глубину. Тубэй спустился с моста и достал из кучи каких-то обломков большущий булыжник. Перетащив его к самой середине моста он с ненавистью отправил его в жидкое нутро своего родного края. Внизу послышался громкий всплеск, и во все стороны рассыпались звезды. Среди ночи вода в реке напоминала разведенную в большой лоханке тушь, которая вдруг разлетелась черными зловонными брызгами. Глядя на разорванную водную гладь, Тубэй отряхнул руки, слезы потоком лились по его щекам, хотя на лицо была натянута улыбка.
