Сначала они ехали на запад по шоссе номер семь. В воспоминаниях Грейс дорога совершенно пуста, и они разгоняются почти так же, как при полете над виадуком. Такого быть не могло: на дороге наверняка были другие автомобилисты, спешившие в то воскресное утро домой, чтобы провести День благодарения с родными. Спешившие в церковь или из церкви. Нил, безусловно, притормаживал, когда они ехали по деревням и окраинам городов, да и когда входили в повороты, коими изобиловало старое шоссе. В ту пору у нее не было привычки ездить в кабриолете с опущенной крышей, когда ветер слепит глаза и тот же ветер куда-то тащит тебя за волосы. Потому-то у нее и возникла иллюзия постоянной скорости, идеального полета – не безумного, а чудесного, умиротворенного.
Притом что Мори, и Мевис, и остальные стерлись из ее сознания, в нем застряла какая-то частичка миссис Трэверс, трепетавшая в воздухе и шепотом, с каким-то странным, пристыженным смешком произносившая свои последние слова.
«Ты поймешь, как это делается».
Грейс и Нил, конечно, не разговаривали. Как она помнит, для этого пришлось бы кричать. Но по правде говоря, то, что она помнит, трудно отличить от ее мыслей, от ее тогдашних фантазий о том, каким должен быть секс. Случайная встреча, немые, но властные знаки, почти беззвучный полет, в котором она, по сути, оказалась пленницей. Легкая капитуляция, плоть – как сплошная река желания.
Наконец они остановились в Каладаре и пошли в гостиницу – в старую гостиницу, которая стоит там по сей день. Он взял ее за руку, их пальцы сплелись, и он замедлил ход, чтобы подстроиться под ее неровные шаги. Нил привел ее в бар. Она сразу поняла, что это бар, хотя прежде в таких местах не бывала. (У гостиницы в Бейлис-Фоллс еще не было лицензии: спиртное пили в номерах или в довольно обшарпанном заведении напротив, которое именовалось ночным клубом.) Бар вполне соответствовал ее представлениям: большой, затхлый, темный сарай, где стулья и столы кое-как расставлены после торопливой уборки, а запах дезинфекции не способен перебить запахов пива, виски, сигар, трубок, мужчин.
Посетителей в баре не было – не иначе как он работал только вечерами. Но разве день еще не клонился к вечеру? Чувство времени, похоже, у нее сбилось.
Из подсобного помещения вышел какой-то мужчина и обратился к Нилу. Он сказал только: «Здорово, док» – и занял место за стойкой.
Грейс не сомневалась, что так будет и дальше: куда бы их ни занесло, у Нила всюду найдутся знакомые.
– Воскресенье, сам понимаешь, – сурово напомнил бармен, повышая голос едва ли не до крика, будто хотел, чтобы его услышали на парковке. – По воскресеньям я ничего не продаю. А ее вообще не имею права обслуживать, ни в какой день. Ей сюда нельзя. Ты это понимаешь?
– Да, сэр. Конечно, сэр, – ответил Нил. – Полностью с вами согласен, сэр.
Пока они переговаривались, бармен достал из потайного шкафчика бутылку, плеснул в стакан немного виски и подтолкнул к Нилу.
– Пить хочешь? – спросил он у Грейс.
А сам уже открыл кока-колу. И протянул ей бутылку без стакана.
Нил положил на стойку купюру, но бармен отбросил ее в сторону:
– Я же сказал. По воскресеньям не продаю.
– А колу? – спросил Нил.
– Не могу.
Бармен убрал бутылку, и Нил быстро осушил стакан.
– Хороший ты человек. Закон уважаешь.
– Колу с собой забирайте. Чем быстрее девочка отсюда умотает, тем мне спокойнее.
– Это понятно, – согласился Нил. – Она славная девочка. Моя невестка. Будущая. Как я понял.
– Не врешь?
На шоссе номер семь они не вернулись. А вместо этого поехали на север по грунтовой, но достаточно широкой и ровной дороге. Алкоголь возымел эффект, обратный ожидаемому. Теперь Нил, можно сказать, управлял автомобилем с осторожностью, не превышая установленной скорости.
– Ты не против? – поинтересовался он.
– Не против чего? – переспросила Грейс.
– Что я тебя таскаю по злачным местам?
– Не против.
– Мне необходимо твое общество. Как нога?
– Нормально.
– Наверняка побаливает.
– Не особо. Все хорошо.
Он взял ее руку, свободную от колы, поднес ладонь к губам, лизнул и отпустил.
– Ты думала, я тебя похитил с коварным умыслом?
– Нет, – соврала Грейс, думая о том, как эти слова подошли бы его матери. Коварный умысел.
– Бывали времена, когда ты бы оказалась права, – сказал он, как будто она ответила «да». – Но сегодня не такой день. Определенно, не такой. Ты сегодня в безопасности, как в церкви.
Его изменившийся тон – глубокий, честный, задушевный – и воспоминания о том, как он прижался губами к ее ладони, а потом пробежал по ней языком, так подействовали на Грейс, что она, слыша его слова, перестала улавливать смысл. Она всем телом чувствовала сотни и сотни шажков его языка, умоляющий танец на ее коже. Но потом сосредоточилась и ответила:
– В церкви не всегда безопасно.
– Согласен. Согласен.
– И я вам не невестка.
– Будущая. Разве я не уточнил: будущая?
– И даже не будущая.
– Ага. Ну что ж. Пожалуй, я не удивлен. Нет. Не удивлен.
И тут его тон опять изменился, стал деловитым.
– Я ищу правый поворот. Тут должна быть знакомая дорога. Ты бывала в этих местах?
– Нет, не бывала.
– Но хотя бы слышала название Флауэр-Стейшн? Ммм, Поуленд? Сноу-роуд?
Она никогда о них не слышала.
– Хочу повидаться с одним человечком.
Под его неуверенное бормотание они свернули направо. Никаких указателей здесь не было. Дорога, становившая все у́же и ухабистей, привела их к однополосному деревянному мостику. Лесные деревья смыкали над ними свои ветви. В этом году листва еще не успела пожелтеть, так что эти ветви оставались зелеными, за исключением немногочисленных ярких пятен, тут и там бросавшихся в глаза. Здесь царило ощущение какой-то чистоты. Несколько миль Нил и Грейс не произносили ни звука; деревья не редели; лес не кончался. Но потом Нил нарушил тишину.
– Водить умеешь? – спросил он, и, когда Грейс ответила, что не умеет, он продолжил: – Думаю, пора научиться.
Он имел в виду – прямо сейчас. Остановив машину, Нил вышел и открыл дверцу для Грейс; ей пришлось пересесть за руль.
– Идеальное место.
– А вдруг появится встречная машина?
– Не появится. А если что – разъедемся. Не зря же я выбрал длинную прямую. Кстати, не волнуйся, работать будешь только правой ногой.
Они стояли в начале длинного тоннеля из деревьев; солнечный свет мазками ложился на землю. Нил не потрудился объяснить, как работает машина: он просто показал, куда жать ногой, и заставил потренироваться в переключении передач, а потом сказал:
