Легкие от морской воды ноги совсем не ощущали пройденного расстояния. Море отпускало неохотно: ближе к дюнам, где песок был сухим, ноги уходили в него по щиколотку. Справа стало видно солнце, медленно погружающееся в воду. Теперь под ногами были деревянные мостки, похожие на клавиши ксилофона. Песок, высыхая, осыпался, и только подошвы оставались облепленными, как сырники мукой.
Ветер, похоже, добрался до перрона, потому что жасминовых лепестков почти не осталось. Только под отцветающими кустами они лежали, словно тающий снег.
11
Обе женщины, не сговариваясь, повернули в сторону, противоположную Ботаническому саду.
Первой заговорила Анна Яновна:
– Я бы, Лорочка, и сейчас работала, мне не тяжело совсем. Года три назад хотела вернуться, так невестка в обиду, чуть не плачет: вам что же, в земле копаться приятней, чем за родным внуком присматривать?
Крутой подъем улочки вел к старому парку. Парк давно зарос, одичал, и только высокая полуразрушенная арка да несколько замшелых постаментов от неизвестных скульптур напоминали о том, что когда-то здесь был архитектурный ансамбль. В центре сохранился большой пруд. Двое подростков кидали с берега в воду камни, громко перекрикиваясь.
Женщины медленно двинулись по дорожке, обвивающей пруд.
– Хорошо здесь, – Анна Яновна обвела взглядом парк. – Как будто и не в городе вовсе, машин не слышно.
Шли молча, потом она сказала, словно продолжала с кем-то спор:
– Вы не подумайте, она человек-то хороший, невестка моя. Молодая; хочет все по-своему. Вам, говорит, мама – она меня мамой зовет, – семьдесят стукнуло, зачем вам работать? А что мне тоже хочется одной побыть, так они не понимают.
– А я думала, вы… – Лариса растерянно осеклась.
– Вдова всегда старше, Лорочка, – спокойно кивнула Анна Яновна. – Когда мы с вами познакомились, ваш супруг был жив и здоров. Так и повелось, что вы меня по имени-отчеству звали.
Разговор быстро завис, но напряжения не чувствовалось. Что ж, давно не виделись, общих знакомых раз-два и обчелся; беседа неизбежно вернулась к началу.
– Она добрая, – словно раздумывая вслух, продолжала Анна Яновна, – только терпения у нее не хватает. А еще, чтобы добрым быть, нужно места побольше, тогда никто не вызверивается друг на друга.
Она помолчала, потом перевела разговор:
– В деревню часто ездите?
Лариса призналась, что за время болезни соскучилась по хутору. Сказала и подумала: какое пустое слово – «соскучилась»; на самом деле, по-настоящему истосковалась по старому дому, по дереву у крыльца, по скрипучей лестнице… Повинуясь внезапному импульсу, предложила Анне Яновне приехать на хутор погостить.
– И работа для вас найдется, если соскучились, зато привезете домой свежих овощей с огорода; а?
Они подошли к скамейке, вымытой недавним дождем и уже просохшей, и сели. Поверхность воды была рифленой, как стиральная доска, и ненастоящие эти волны двигались тоже не по-настоящему: не набегали друг на друга, а плыли медленно, от этого кружилась голова. Пруд напоминал большое блюдо с краями из замшелых камней; берега заросли ярко-зеленой ряской. День был влажный, и неяркое солнце просачивалось сквозь дрожащий воздух. Ивы у пруда стояли в дымке, и стволы дальних деревьев, казалось, не росли, а струились в золотисто-сизом тумане.
Откуда-то выбежала собака – черная, тощая, вертлявая, – осторожно спустилась по камням к самому краю воды и начала пить. Утолив жажду, стала взбираться наверх, но оскальзывалась на замшелых камнях, сползала назад, касаясь задними лапами воды; наконец выскочила.
Анна Яновна издала губами какой-то чмокающий звук, и собака осторожно приблизилась. Она стояла в отдалении, настороженно и выжидательно глядя на них, но ближе не подходила. Анна Яновна полезла в сумку, и собака отскочила назад.
– Не бойся, не бойся, – спокойно и негромко говорила Анна Яновна, – баранки у меня в сумке; не бойся.
Она разломила надвое баранку и бросила собаке; та схватила добычу и отбежала назад, к траве, где тут же, давясь от жадности, проглотила еду.
– Пуганая, – сказала Анна Яновна, – всего боится. А голод-то не тетка. Ишь, как смотрит: ждет. На, вот тебе еще!
Лариса вспомнила, как собака съезжала по камням в воду, и поежилась.
– Гулять тут приятно, только надо подальше от воды ходить, – сказала негромко. – Неуютно как-то.
– Верно, – кивнула приятельница, – я как раз хотела вас предупредить, если вы тут одна будете гулять. Мало ли; оступиться недолго. Собаке что – собака выплывет. Ну, – повернулась она к собаке, – сыта, что ли?
Та подбежала, в этот раз поближе, и помахала с виноватой признательностью хвостом. Но, когда Анна Яновна протянула руку, снова отпрянула.
– Вот ведь глупая, – Лариса наклонилась вперед и протянула открытую ладонь, – иди, иди сюда, хорошая.
Сидела, не убирая руки, и собака двинулась вперед: боязливо, недоверчиво, не сводя с Ларисы напряженного взгляда. Приблизилась и начала осторожно обнюхивать ладонь, готовая отскочить и убежать в любой момент. Женщины негромко перебрасывались словами, стараясь ее не вспугнуть. Лариса упомянула, что с детства привыкла к собакам, отец всегда держал в деревне пса. Ну а в городе…
– А что – «в городе»? – не согласилась Анна Яновна. – Разве в городе мало кто собак держит?
Собака теперь стояла прямо перед Ларисой. Та погладила жесткую черную шерсть, и собака не отскочила. Переведя взгляд с одной женщины на другую, она села у скамейки между ними.
– Помнит, кто ее баранками угощал! – развеселилась Анна Яновна. – Вот, Лорочка, вам и сторож. Она ведь пойдет теперь за вами.
– Куда, в коммуналку? Да нас обеих соседи съедят!
– Или она их съест, – рассудительно возразила та.
Они снова двинулись по дорожке вокруг пруда. Собака чинно шла рядом с Ларисой, иногда забегала вперед.
– Я бы взяла ее на хутор, – задумчиво сказала Лариса. – А вдруг найдется хозяин?
– Хозяин не терялся, – улыбнулась Анна Яновна. – Мало ли что могло случиться. Заболел, а то… – Она не договорила. – А собака убежала. Смотрите, какая тощая. Помыть хорошенько, расчесать – красавица будет! Или красавец, – озадачилась она. – Ну да скоро узнаем.
Узнали у ближайшего дерева, где собака торопливо задрала заднюю лапу, после чего бросилась догонять женщин.
Карлушке надо отдохнуть от меня, думала Лариса. А с этой… с этим псом можно разговаривать. Но что скажут соседи? Да что мне до соседей, живу тихо как мышь, разозлилась вдруг она на себя. Пускай говорят что хотят.
Анна Яновна что-то спросила, но она прослушала.
– По утрам, говорю, будете гулять с этим красавцем, – повторила та. – Да хотя бы здесь.
