— Если ты расскажешь мне, что произошло, — холодно проговорил он, — я скажу тебе, что делать с индейцами.
— Ну ладно, как хочешь…
Кракюс пнул ногой ком сухой земли. Пыль упала на его ботинок, и он стал бурым.
— Твоя жена ушла из деревни вместе с нами, — начал он.
— Почему она не вернулась раньше, как было предусмотрено?
— Ее сопровождающий сломал лодыжку. И вынужден был остаться еще на несколько недель. И твоя жена пошла с нами. По дороге несколько дней спустя мы встретили индианку, которая собирала фрукты. Она была одна. И парни захотели… Попытались…
— Ее изнасиловать.
— Твоя жена вмешалась. Ей не стоило этого делать. Она хотела ее защитить, все пошло не так, и ей досталось. Это был просто несчастный случай. Только и всего. Так как никому не хотелось неприятностей, мы решили устроить так, чтобы это выглядело как ритуальное жертвоприношение. Но это ничего не меняет, все равно это был несчастный случай. И этого бы не произошло, если бы она не полезла не в свое дело.
— Ты врешь.
Кракюс поглядел на него искоса.
— Докажи.
— Вскрытие показало, что порезы на ее теле были сделаны до смерти, а не после.
Кракюс опять пнул ком земли, и его ботинок стал грязно-серым.
— А что это тебе дает? Она мертва, мертва, разве нет?
— Я хочу знать.
Кракюс набрал в легкие воздуха.
— Ну а потом, твою мать!..
Он стряхнул пыль ударом ботинка о ботинок, и они опять почернели.
— Ее скрутили: она видела…
— Как насиловали…
— Но она кричала, билась в истерике. Годи этого не выдержал. Он вообще не выносит женского крика. Невозможно было заставить ее замолчать, она отбивалась и орала как резаная. Тогда ее усыпили…
— Боже мой…
— Но ничего другого не оставалось, она слишком много видела.
— Значит, вы ее порезали до того, как убили.
— У нас и не было другого выхода…
— Подонки, — сказал Сандро сквозь зубы.
— Но она ничего не чувствовала, она была под наркозом.
— Замолчи!
Сандро встал.
Вдали виднелись хижины деревни.
— И из-за тебя я обвинил невиновных и… наказывал их… день за днем… столько времени…
— А теперь ты должен мне дать последнее задание…
Сандро с отвращением покачал головой:
— Ну и мерзавец же ты!
Глаза Кракюса заблестели от гнева.
— Ты обещал!
Сандро посмотрел ему прямо в глаза.
— Сдохни!
Кракюс долго не отводил взгляд.
— Если ты мне не поможешь, это займет больше времени. И мои парни будут вынуждены…
— Да пошли они к черту.
— Они, может, и подождут немного, если я отдам им эту паршивую шаманку, чтобы они поразвлеклись немного, ожидая меня.
— Я запрещаю тебе трогать Элианту!
Кракюс ничего не сказал, но гнусно улыбнулся.
Сандро в бешенстве глянул на него, потом отвел взгляд.
Он бросил взгляд на лес вне себя от возмущения. Он должен найти выход. Это необходимо. Он посмотрел на деревню, представил себе индейцев, живущих и мыслящих по-новому. Их жизнь заменена иллюзиями, околдовавшими их сознание. И все это из-за него, по вине Кракюса…
Надо было что-то придумать, но ничего на ум не приходило. Только мысль о безумном выходе, которая пришла ему в голову несколько дней назад, не покидала его. Мысль об этом выходе, грозящем ему ужасными последствиями, преследовала его, несмотря на все усилия избавиться от нее…
«Как пользуется собой господствующее начало? — говорил Марк Аврелий. — Ведь в этом — все. Остальное же — зависит оно от твоего выбора или не зависит — тлен и дым».
Ветра не было, вокруг неподвижно стояли деревья и как будто ждали его решения.
Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
— Я дам тебе последнее задание, — прошептал он наконец.
Кракюс нахмурился, продолжая отвратительно улыбаться.
— Я слушаю…
Сандро подумал немного и выпалил:
— Забери у них все то, что ты им дал.
Улыбка исчезла. Но он продолжал хмуриться.
Сандро продолжил:
— Возьми у них то, к чему они постепенно привыкли, то, что уже считают источником своего счастья, и они будут лить бесконечные слезы.
Кракюс, сбитый с толку, долго смотрел на него пустым взглядом и не реагировал. Потом вдруг разразился смехом, жестоким и громким, и никак не мог остановиться.
36
В этот день на главной площади деревни собралась толпа. У индейцев, которые работали все больше и больше, был всего один выходной в неделю — воскресенье. Все называли его «день Годи». И действительно, каждое воскресенье тот представлял свои новые изобретения, и жители деревни спешили на площадь, чтобы узнать, что поможет им освободиться от купу, которые они зарабатывали ежедневным тяжелым трудом.
В тот самый день людей собралось больше, чем обычно, так как на Jungle Time накануне было объявлено, что придет Кракюс и сделает какое-то объявление. В жизни деревни грядут перемены.
Сандро смешался с толпой индейцев. Они были все увешаны плетеными украшениями из лиан: бусами, поясами, браслетами и, конечно, корзинками Воорара. Кроме того, большинство мужчин пришли с луками наперевес. Солнце освещало их тела, блестящие от пота, оживляя цвета традиционной раскраски на лицах и усиливая исходящий от них терпкий и кислый запах. Тепло человеческих тел сливалось с горячим воздухом.
Со всех сторон площади слышались оживленные разговоры, образуя шумную какофонию. По небу быстро бежали редкие тучки, которые надвигались на толпу, точно гигантская рука рассерженного божества.
Вдруг на сцене в сопровождении своих приспешников появился Кракюс, а вскоре за ним и Годи. Разговоры стихли, и все уставились на сцену. Над площадью повисла тишина. Кракюс медленно обвел присутствующих таинственным взглядом, по которому нельзя было прочесть его мысли.
Потом он громким голосом заговорил — более жестко, чем обычно, и собравшиеся инстинктивно замерли.
— Я принял решение, — объявил он. — С этого дня мы прекращаем продажу творений Годи. И вам придется научиться обходиться без них.
Толпа оставалась совершенно безмолвной. Сандро мог прочитать на их лицах полное непонимание. Кракюс следил за ними взглядом, с нетерпением ожидая их реакции.
— Я также решил запретить продажу корзинок Воорара.
