Сандро поправил шляпу и сделал несколько шагов под деревьями, пытаясь забыть о боли. Слабый запах влажного мха витал в воздухе. Внезапно он замер. Шелест листьев чуть дальше, справа. Он задержал дыхание и стоял, не шелохнувшись, несколько секунд, вглядываясь в непроницаемую стену растений, откуда послышался шум.
Потом он увидел ее в нескольких шагах. Элианта. Она шла к деревне, ее стройное тело плавно скользило между ветками и лианами. Через секунду она повернула лицо к нему, и он подумал, что она его увидела. И тогда его охватила печаль, взгляд затуманился, он увидел женщину грустную и несчастную, и его боль в один миг усилилась, как будто отравленная игла, вылетевшая из сарбакана
[6]
, вонзилась в его живот, изливая внутрь свой яд, распространяя глубокую тревогу, которая пробирала до самых дальних закоулков души.
Жгучий стыд охватил его, чувство вины сковало, точно тиски. Он почувствовал такое отвращение к самому себе, что недолго думая бросился бежать. Он мчался со всех ног куда глаза глядят. Углубился в лес, ветви царапали его кожу, раздирали одежду, сорвали шляпу. Он все бежал и бежал, спотыкаясь о корни.
Упал, поднялся и вновь продолжил свой отчаянный бег среди хлещущих по лицу веток. Он бежал, пока хватало сил, пока держали ноги, но потом вынужден был все-таки остановиться, едва переводя дух.
Тогда он упал на колени, потом перекатился на спину, обиваясь потом, мысли путались, и он дышал, дышал и дышал. Постепенно он пришел в себя.
Лежа на спине, он смотрел на небо, в просветы бледно-голубого неба в темных кронах гигантских деревьев. Поглощающая и оглушающая тишина. Он вдруг почувствовал себя бесконечно маленьким, крошечным, былинкой в лесу, пылинкой в пространстве. Какой смысл имеет жизнь, если ты калека? Что он такое, в конце-то концов? Тело, которому предстоит стареть и в конце концов умереть? Мысли, которые забудутся? Дела, которые сотрет время?
Никакого ответа он не нашел, его охватило головокружение, в некотором роде метафизическое. Он чувствовал, что его вот-вот затащит в пропасть, откуда не возвращаются.
«Смотри внутрь себя, — нашептывал ему Марк Аврелий. — Внутри источник добра, который никогда не истощится, если ты не перестанешь рыть».
Источник добра… Несомненно, это его совесть. Совесть… Совесть, которую вытеснило мщение, преследующее его больше года. Опустошающая месть, которая не сдержала обещания облегчить, освободить. Месть, сделавшая из него злодея, в прямом смысле слова он стал творцом зла.
Он долго лежал, не произнося ни слова, его глаза блуждали в бездонном небе, а совесть тонула в туманах рассвета.
Потом медленно, словно туман, поднимающийся к вершинам деревьев, его охватило чувство, что он не был, не мог быть творцом зла, в одежду которого облачился. Это не он, совсем не он. Эта роль не для него. Она противоречит его натуре, заставляет молчать его совесть и подавляет его душу.
Он должен прекратить все это, остановить. Стать самим собой, простить, одержать верх над собой, не погасить искру жизни, чтобы рука, творящая добро, легла на его душу и преобразила ее. Вновь осознать, что ты пылинка во вселенной, и радоваться этому каждый отпущенный тебе миг…
Он пошел назад, душа его успокоилась, в ней появился зачаток безмятежности, хрупкий, как молодой росток, пробивающийся наудачу в глубине леса.
Прошло какое-то время, и его охватили сомнения: а правильно ли он идет? Он остановился и растерянно осмотрелся. Попытался мысленно восстановить этапы своего поспешного бегства. Вот он вышел из хижины, повернул налево и пошел… на запад или северо-запад. Увидел Элианту, он свернул направо, все-таки скорее на север… Но когда бросился бежать, разумеется, он не мог побежать в сторону Элианты, конечно, нет… Однако у него было впечатление, что он шел прямо… Должно быть, он оглянулся, когда увидел ее взгляд. Но в какую сторону? Ему казалось теперь, что он повернулся на 180 градусов перед тем, как броситься в противоположную от молодой женщины сторону. Если так, то он двигался на юг.
Выходит, возвращаться надо строго на север. Предположим. Ну ладно, где же теперь солнце? Его в этих зарослях не увидишь… Слегка напуганный, он пошел туда, где были видны лучи солнца. Оно оказалось у него за спиной. А он-то думал, что оно должно находиться справа, на востоке… Так он шел минут десять прямо на запад вместо того, чтобы идти на север. Он почувствовал, как в нем зарождается легкое беспокойство. Нет, все будет хорошо. Он посмотрел на часы и запомнил время. Стараясь доверять интуиции, он двинулся на северо-восток, чтобы исправить ошибку. Он шел более четверти часа, прислушиваясь ко всему, и остановился. Вероятно, он уже почти дошел до места, откуда начинал свой путь. И он повернул на север.
Прошло полчаса, он снова остановился и озабоченно осмотрелся. Все вокруг было незнакомо… А может, так и должно быть? В лесу не бывает указателей и ничего не видно дальше, чем на десять-пятнадцать метров… Он тщетно пытался взять себя в руки, тревога нарастала.
Сколько же времени он мчался, спасаясь бегством? Он не мог этого сказать… Он снова двинулся дальше, всматриваясь в растительность вокруг себя, надеясь заметить наконец очертания хоть какой-нибудь хижины или силуэт малоки. Он вглядывался, стараясь заметить малейший знак, что-нибудь знакомое — ручей или скалу, мимо которой он когда-то прошел… Но лес оставался безмолвным, скрывая свои секреты, не выдавая своих тайн. Чем дальше продвигался Сандро, тем отчетливее понимал, что местность ему незнакома.
Постепенно им овладело странное ощущение, сначала смутное, затем все более и более отчетливое: ощущение проникновения в неизведанное пространство, ощущение осквернения святого места, святилища. Каждый его шаг теперь казался ему святотатством, оскорблением. Нарушением запрета.
Вдруг он услышал какой-то треск. Повернул голову… Понадобилась целая секунда, прежде чем он понял, что на него падает гигантское дерево, безжалостно обрывая по пути ветки соседних растений. Огромный ствол валился прямо на него. Он отскочил в сторону и успел отбежать на несколько метров, прежде чем раздался оглушительный грохот, будто задрожала сама земля. Ударная волна резко взметнула невероятное количество былинок и палых листьев, хлестнувших по его лицу и телу.
Он медленно открыл глаза и осознал, что стоит в облаке плотной коричневой пыли, в густом облаке со смоляным запахом, из которого вдруг выскочило нечто вроде большого, обезумевшего от страха кабана с каким-то подобием хобота на морде. Он несся прямо на него, прижав уши к голове. Сандро едва успел отскочить за дерево. Дикое животное исчезло в облаке пыли.
И наступила тишина, растения успокоились, как будто пытались стереть все следы произошедшего. Вероломный лес обрел подобие спокойствия. Лишь мириады взвешенных частиц почвы продолжали летать в воздухе, наполняя атмосферу запахом тревоги, приправленной тайной.
Сандро с бьющимся сердцем нервно посмотрел вокруг. Напряженный, оставаясь начеку, он заставил себя дышать ровнее. Во рту пересохло. Ему страшно хотелось пить, но не было никакой возможности утолить жажду.
