— Вот как?
— Счастье этих индейцев тесно связано с их способностью сливаться друг с другом, с их миром, с окружающей средой.
— Ладно, о’кей, все это хорошо, но нам-то что со всем этим делать?
Сандро опустил глаза.
— Надо разрушить эти связи, изолировать индейцев, физически отделить их друг от друга, включая семьи, чтобы они забыли счастье быть вместе. Нужно заставить их поверить, что каждый существует независимо от всего мира, что они… наверху, высшие существа, и даже могут поработить этот мир, укротить его. После чего мы начнем соблазнять их счастьем эгоиста и в конце заставим их поверить, что это счастье — как победа над другими, над миром, над богами…
Кракюс поморщился. Ему наплевать на все эти философские рассуждения без конкретного плана действий. И пропади все пропадом, ему наплевать, и он не должен добиваться объяснений.
— Понимаешь? — спросил Сандро.
— Я что-нибудь придумаю, а ты придешь и посмотришь на наших индейцев и скажешь, правильно ли мы делаем.
Сандро растянулся в гамаке и повернулся к нему спиной.
— Не приду и не увижу. Я не хочу их видеть. Никогда.
11
— Приветствую вас всех!
Озале вела Jungle Time уже три недели и хорошо справлялась. Сперва она отнеслась к этой миссии, как к самому обычному делу. Jungle Time не был для нее ничем особенным. Но Кракюс день за днем настойчиво внушал ей, что это большая честь для нее. Беспрестанно повторял, что все хотели бы быть на ее месте, что ей повезло, что это необыкновенная роль, и в ней пробудилась гордость, чувство, наполненное новым содержанием. Чувство, ей до сих пор неведомое. Странное. В прошлом ей, конечно же, случалось гордиться своими делами, но теперь в первый раз это чувство появлялось тогда, когда она сравнивала себя с другими. Странно, она гордилась тем, что исполняла миссию, которая была только у нее, она чувствовала, что отличается от всех, что она лучше их и красивей… Никогда она ничего подобного не испытывала. Отныне она была выше всех, была единственной…
Кракюс давал ей советы, как сделать, чтобы ею еще больше восхищались и желали. Так, он посоветовал ей прикрывать тело, тогда как женщины обычно ходили с обнаженным торсом.
— Ты должна прятать грудь, — сказал он ей.
И подтвердил эту рекомендацию, цитируя некоего Сандро, наверное, какого-то мудреца: «Объект отбивает желание». Он научил ее открывать только то место, где грудь начинается, чтобы вызвать заветное желание.
— А для чего? — спросила она.
— Если ты привлечешь к себе взгляды всех мужчин, тогда все женщины будут завидовать тебе и захотят быть похожими на тебя.
— Но ведь они все разные. А мне-то что, если они буду стараться мне подражать?
— Это докажет твою ценность в глазах всех.
Она послушалась, не очень поняв цель, но очень скоро заметила мужские взгляды, заглядывающие в ее декольте. Было такое впечатление, что мужчины старались увидеть то, на что раньше и не смотрели, когда это было возможно. Она вошла во вкус этой игры и быстро стала центром притяжения для всех мужчин общины.
Затем Кракюс посоветовал ей спрятать под одеждой листья, чтобы увеличить объем груди.
— Никто в это не поверит, — запротестовала она. — Я слишком худая, у меня едва ли могла бы быть такая большая грудь…
— Попробуй, — настаивал он. — Именно то, что это невозможно, и сделает тебя единственной в своем роде… Ты станешь воплощать женщину, на которую никто не сможет быть похожим.
— Но тогда с меня перестанут брать пример.
Кракюс засмеялся:
— Мы сделаем так, что ты останешься образцом для всех. Но станешь недоступной. Полубогиней…
Вообще, Озале не совсем хорошо понимала его слова. Но продолжала доверять Кракюсу, и это ей пошло на пользу. Теперь она полностью подчинилась ему…
— Приветствую вас всех!
Деревня собралась перед ней. Кракюс построил нечто вроде сцены из дерева, на которой царила она. Как всегда, она начала перечислять плохие новости, собранные за день. Озале удивляло, что Кракюс выбирает только плохое, а ведь столько прекрасного каждый день происходит в лесу. Но это, как он считал, условие, которое надо соблюдать, чтобы жители деревни привыкли.
Если хочешь удержать публику, говорил он, продолжай вызывать негативные эмоции, иначе им станет скучно и все перестанут приходить и восхищаться тобой.
Этим вечером Jungle Time было немного другим.
— Друзья мои, я пригласила Годи и Кракюса!
Они оба появились и уселись перед ней.
— Спасибо, что пришли к нам. Мне кажется, у вас есть какие-то предложения, чтобы жизнь в деревне улучшилась?
Кракюс кивнул и повернулся к публике. В сумерках Озале могла видеть все глаза, глядящие на него. Он немного повременил. Она знала, что это для того, чтобы привлечь внимание публики.
— Мои дорогие друзья! Жизнь в лесу не всегда так уж легка. Я знаю, вас все время подстерегают маленькие и большие опасности, и вы от этого страдаете. Я вспоминаю о ребенке, который на прошлой неделе оказался один на один с гремучей змеей, и ему пришлось исхитриться, чтобы убежать и не подвергнуться нападению. Я знаю, как он был напуган. Я также знаю, что у всех у вас жизнь не так уж и весела, когда приходится думать о том, что может упасть дерево или…
Озале спрятала улыбку. Кракюс посвятил ее в свою технику: всегда начинать с выражения сочувствия людям, с чувством сказав им, до какой степени ты понимаешь их трудности, и только потом попробовать убедить их в том, что ты хочешь.
Люди чувствуют, что их поняли, так они заглатывают пилюлю, и, если у тебя нет ничего стоящего им предложить, это, по крайней мере, создает иллюзию, что ты один из них.
— … и такие микробы могут распространиться в общине как пыль и погубить кого-нибудь из вас и ваших близких… Чтобы защититься при таких условиях, мы должны изолироваться от природы и построить семейные хижины вместо малоки. В каждом жилище мы сделаем перегородки, чтобы каждый из вас мог спать на своем собственном матрасе и в отдельной комнате: с одной стороны дети, с другой — родители. Кроме того, нужно создать палисадники вокруг деревни, чтобы отделиться от деревьев, растений и всех обитающих там хищников…
Озале оглядела толпу. Ни споров, ни возражений. Кракюсу удалось их убедить.
— Прямо сейчас, — сказала она, — мы пригласили нашего эксперта Годи, чтобы узнать его мнение обо всем этом.
Она повернулась к доктору. Он смотрел в другую сторону, словно поглощенный более интересными мыслями.
— Вас все знают, — вновь заговорила она, — ведь вы изобрели видофор, который нам всем очень нравится. Вы пользуетесь среди нас самой большой известностью, и нам не терпится узнать ваше мнение о проблемах, поднятых Роберто Кракюсом.
