В четыре часа утра к ней подошел незнакомый мужчина.
– Ты Марина? – спросил он.
– Да, – ответила Марина.
– Марина Крылова? – уточнил мужчина.
– Да, – кивнула она.
– Поехали.
Марина пошла за мужчиной, волоча сумку – тот ее так и не взял. Бросила сумку в багажник, села на заднее сиденье. Мужчина сел за руль. Они ехали, мужчина разглядывал Марину в зеркало. Марина нервничала – не узнавала дорогу. Потом увидела знакомый перекресток, длинный дом. «Значит, домой везет. К маме», – подумала Марина и уснула. Проснулась от резкой остановки. «Просыпайся, приехали», – сказал мужчина. Он уже вытащил ее чемодан из багажника и держал в руке. Марина шла следом. Они подошли к их квартире. Мужчина достал ключи и открыл дверь. «А почему у него ключи от нашего дома?» – успела подумать Марина и отлетела в конец коридора. Мать, не сказав ни слова, влепила ей пощечину. Потом еще одну. Подошла и пнула ногой в бок лежащей на полу дочери, постоянно повторяя одну фразу:
– Ну что, накувыркалась? Накувыркалась?
Марина ничего не понимала и держалась за живот, по которому молотила материнская нога. Поймала себя на мысли, что слово ужасное. Отвратительное. Пошлое. Почему мать так говорит? Мужчина схватил мать за руки и отвел на кухню. Марину поднял и завел в комнату. Марина, коснувшись подушки, уснула. Последней мыслью было: «За что?»
Утром Марина проснулась. Встала, зашла на кухню. Матери не было. У плиты стоял вчерашний мужчина и жарил яичницу.
– Здравствуйте, – сказала Марина.
– Доброе утро. Есть хочешь? – спросил мужчина.
– Нет, спасибо, – сказала Марина и вернулась в комнату. Открыла чемодан. Наверху лежали украденный рулон туалетной бумаги и коробка со сладостями, которые подарили каждому из их группы. Марина открыла коробку, достала шоколадку, съела. Шоколад ударил по животу резкой болью. Вернулась на кухню – очень хотелось пить. И таблетку найти болеутоляющую. На столе стояла тарелка с яичницей. Марина налила себе чаю, заглянула в аптечку, где одиноко перекатывался от стенки к стенке тюбик с аспирином, взяла таблетку и вернулась в комнату.
Мужчина зашел минут через пять, вытирая рот ладонью. От него пахло яичницей. Марина уткнулась в чашку с чаем, чтобы не вырвало. В горле стояла тошнота. Желудок крутило.
– Давай знакомиться, – сказал мужчина, – меня зовут Николай. Можно дядя Коля.
– А по отчеству можно? – спросила Марина с язвинкой в голосе. Не специально, так получилось.
– Можно. Николай Иванович.
Марина кивнула.
– Значит, так. Вот тебе деньги. – Мужчина выложил на стол пачку купюр. – Это на месяц. Потом привезу еще. Это телефон – на экстренный случай. Живи, учись, квартира в твоем распоряжении. Мы за городом пока поживем.
– Мы – это кто? – спросила Марина.
– Я и твоя мать. Понимаешь, мы поженились. Так что я теперь твой отчим, – ответил мужчина и смущенно улыбнулся.
Марина не удивилась. Она привыкла ничему не удивляться. Был отец, который вовсе не отец, теперь появился отчим, понятно. Деньги, квартира, телефон. Понятно. Непонятно только одно: за что?
– За что? – спросила Марина вслух.
Николай Иванович уже выходил из комнаты. Остановился, почесал висок, присел на кровать.
– Понимаешь, жена твоего учителя позвонила матери и все рассказала. У них ведь семья, дочь маленькая. Мать, естественно, взбеленилась. Его уволили из школы, а тебя она видеть не хочет. Ну, ты держись тут. Все образуется. Со временем. И это, ты учись давай. Хорошо учись. Ладно?
Марина кивнула.
– Ну, я пошел. Ключи у тебя есть? И в магазин сходи. Я тебе на первое время купил кое-чего из продуктов, там, в холодильнике найдешь. И с деньгами поэкономнее. Пока.
– До свидания, – на автомате сказала Марина.
Николай Иванович ушел, а она так и осталась сидеть на кровати. Чай остыл и подернулся пленкой. Марина поставила чашку и опять уснула. Проснулась уже вечером. На часах – семь. Пошла в душ. Зазвонил телефон. Выскочила, поскользнулась, схватила полотенце и побежала к телефону – вдруг мама звонит? А этого всего – мужчины, яичницы – не было. Пробегая мимо большого, в полный рост, зеркала в коридоре, она увидела свое отражение и остановилась. На щеке кровоподтек и лилово-зеленое пятно от груди до бедра. Марина все вспомнила. Телефон звонить перестал. Через минуту зазвонил снова. Марина взяла трубку.
– Алле? – почему-то шепотом сказала она.
– Марина? – осторожно спросил мужской голос.
– Да, – ответила Марина.
– Марина, это Юрий. Юрий Константинович.
– Здравствуйте, – сказала Марина, не понимая, почему ей звонит учитель информатики и откуда он узнал ее номер телефона.
– Марина, я должен с тобой поговорить. Ты имеешь право знать. Я не выдержал и все рассказал жене.
– Зачем? – перебила Марина.
– Не знаю, у меня началась бессонница. Я должен был с кем-то поговорить. Ты понимаешь?
– Да, – ответила Марина, растирая ладонью ноющий бок.
Юрий Константинович вдруг рассердился и заорал в трубку:
– В конце концов, ты сама виновата! Это твоя вина. Из-за тебя мне плохо. Жена уехала и не дает мне общаться с дочерью. Я потерял работу. Ты хоть знаешь, что со мной на собрании сделали в школе? А все твоя мамаша постаралась. Ты ведь даже не сопротивлялась. Да я и не первый у тебя был.
Марина аккуратно положила трубку. Телефон тут же зазвонил. Она стояла, смотрела на трубку и переваривала информацию: «Мама постаралась, она не сопротивлялась, сама виновата, не первый…» Телефон нудно звонил. Марина сняла трубку.
– Марина, – сказал Юрий Константинович, – я очень тебя прошу. Попроси мать, чтобы она заявление не подавала.
– Какое заявление? – спросила она.
– В милицию. Обвинение в растлении несовершеннолетней или в изнасиловании.
– Хорошо, – сказала Марина. – Попрошу. Вы успокойтесь, заявление могу подать только я, и нужно медицинское заключение. Так что не волнуйтесь, мама просто хотела напугать. Она часто так делает. Блефует. Как в картах. Понимаете?
– При чем тут карты? А ты откуда все это знаешь? – Юрий Константинович даже испугался, судя по изменившемуся голосу.
– Я все-таки дочь юриста. И сама на юрфак поступила, – ответила Марина.
– Ну хорошо. – Юрий Константинович успокоился.
– Только вы больше сюда не звоните. Хорошо? – попросила она.
– Да-да, конечно.
Марина положила трубку. Она поняла, что никогда никому ничего не докажешь. Потому что Юрий Константинович ее действительно изнасиловал. Марина не сопротивлялась, потому что от страха не могла даже закричать. «А может, я сама виновата? Ведь пригласила же его на танец. И в кабинет сама пришла».
