Кто-то берет меня за плечи. Это Виржиль. Он заставляет меня встать и уводит от лифта. Его друзья озадаченно переглядываются.
Константин берет брошюрку со стойки у кассы и, неуверенно улыбаясь, протягивает мне.
— В Лувре тоже интересно, — говорит он. — Там куча картин.
Харон подхватывает:
— Сакре-Кёр еще стоит посмотреть!
Жюль говорит:
— Можно съездить на площадь Вогезов.
Хадижа добавляет:
— А если любишь шопинг, сходи в «Бон Марше», там клевая ювелирка.
Я смеюсь, но смех получается невеселым и слегка безумным.
— Спасибо за советы, — говорю я. — Обязательно все посмотрю. Приятно было познакомиться. Извините, что устроила тут цирк. Я пойду.
Виржиль хватает меня за локоть.
— Ни фига. Ты идешь с нами.
Беспокойство в его глазах растет. Пытаюсь отделаться улыбкой, но она получается жалкой.
— Да все в порядке. Нет, правда. Мне уже лучше. Я просто, знаешь, ну… кофе перепила.
Я снова порываюсь уйти, но он не отпускает мою руку.
— Слушай, концерт нельзя отменить, потому что всем жутко нужны деньги, — он кивает на друзей. — То есть остаться я с тобой не могу. Так что или ты с нами, или никак.
— Я никак.
Он качает головой и чертыхается. В его теплых глазах играет досада. Он наклоняется ко мне и шипит:
— Если не пойдешь сама, потащу тебя на руках. Ты этого хочешь?
Я молчу, но перестаю вырываться.
Константин смотрит на меня, затем переводит взгляд на Виржиля.
— Ну что, мы идем наконец? — спрашивает он.
Виржиль вытирает мне слезы рукавом.
— Идем, Тино, — отзывается он. — Мы идем.
/ Чистилище /
Я видел на воротах много сот,
Дождем ниспавших с неба, стражу входа,
Твердивших: «Кто он, что сюда идет,
Не мертвый, в царство мертвого народа?»
Данте
62
— Так где выступаем-то? — спрашивает Жюль. Мы подходим к станции метро.
— На Пляже, — отвечает Виржиль.
Харон разочарованно вздыхает. Константин сплевывает.
— Кошмарное место, — ворчит Хадижа. — Ненавижу его.
Я сперва молчу, потому что нет сил говорить. Просто тащусь за ними в изнеможении. Но потом вспоминаю, что Виржиль рассказывал мне про Пляж. Это в катакомбах.
— Они закрываются в четыре, — говорю я. — Там на табличке написано.
— Кто закрывается в четыре? — не понимает Виржиль.
— Катакомбы. Я же была там на экскурсии.
— A-а, помню, — отзывается он. — Так то официальная экскурсия. А сегодня будет неофициальная.
— Я не хочу лезть в канализацию, — морщусь я.
— Ой, что такое? Боишься простудиться и умереть? — язвит он. — Не беспокойся, туда есть другой вход.
Мы спускаемся в метро и садимся на поезд до «Денфер-Рошро». Там все выходят, пересекают платформу и направляются в дальний конец. Я плетусь следом, не чувствуя ног, судорожно вцепившись в гитару. Через несколько секунд появляется поезд. Я собираюсь зайти в вагон, но Виржиль меня удерживает. Поезд уезжает.
— Ну что, готова? — спрашивает он.
— Так поезд же ушел?..
В следующую минуту Виржиль, Константин, а следом и остальные спрыгивают на рельсы.
— Давай, — говорит Виржиль, протягивая ко мне руки. — У нас четыре минуты.
— А что потом?
— А потом нас размажет по шпалам.
Я подаю ему гитару и спрыгиваю. Мне сейчас должно быть страшно. Это опасная затея. Но мне все равно.
— Я несу гитары. Постарайся не отставать и не наступай вон туда, — он показывает на контактный рельс. Затем он поворачивается к туннелю и бежит, легко и быстро, несмотря на две гитары. Я бегу следом. Остальные где-то впереди: я слышу их топот и плеск мутных лужиц под ногами.
— Виржиль! Тут какой-то ремонт, — кричит Жюль, обернувшись.
— Не останавливайтесь! — командует Виржиль.
— Куда мы бежим? — спрашиваю я.
— Там впереди будет арка, сбоку в туннеле, это вход.
И тут мое лицо обдает теплым воздухом.
— Виржиль! — снова кричит Жюль.
— Чего?
— Там что-то едет!
— Жюль, не ссы!
— Нет, серьезно… — начинает Хадижа, но Жюль ее перебивает:
— Ремонтный поезд! Я его вижу!
— Жюль, заткнись! — кричит Виржиль. — Все заткнулись и бегом!
Они бегут со всех ног и быстро оказываются далеко впереди.
Виржиль кричит, чтобы я не отставала. Я силюсь прибавить темп и догнать их и тут вижу впереди сияние, которое нарастает с каждой секундой. Земля под ногами начинает дрожать. Воздух гудит.
Вот теперь мне становится страшно.
Я вижу силуэт Виржиля в свете фар. Он становится все меньше и меньше, а потом вовсе исчезает. Но сразу же появляется вновь: высовывается из углубления в стене, куда только что нырнул. Он что-то кричит и тянет ко мне руки. До него еще пара десятков метров. До поезда — метров сто, но он движется гораздо быстрее меня. Теперь я его отчетливо вижу. Его фары. Его уродливую железную морду.
— Анди, беги! — кричит Виржиль. — Не смотри на поезд! Смотри на меня! Беги ко мне!
И я бегу. Так, как не бежала никогда в жизни. В кулаках бьется пульс, под ногами кружится мусор. Виржиль кричит. Жюль и Харон кричат. Я кричу. Свет становится ярче. Поезд начинает гудеть. Скрежещут тормоза.
— Не смотри на поезд, на меня смотри! — орет Виржиль. — Черт, да беги же ты!
Поезд все ближе. Пятьдесят метров. Двадцать. Десять. Почти добежала. Я почти у арки. Но я не успеваю — не могу. Я умру под колесами поезда.
И внезапно я понимаю, что не хочу умирать.
Я делаю рывок из последних сил. Оказавшись у арки за секунду до поезда, я попадаю в руки Виржиля. Он тянет меня на себя, вцепившись в мою куртку. Мои ноги отрываются от земли, и Виржиль рывком втаскивает меня в арку. Поезд проносится мимо, обдав нас теплой волной.
Я растянулась на полу. Подо мной Виржиль, и он орет на меня одновременно на французском, английском и арабском, а потом хватает мое лицо обеими руками и отчаянно целует меня в губы.
Единственное, чего я хочу в этот момент, — это целоваться с ним на этом грязном полу до конца времен. Но я не отвечаю на поцелуй. Потому что в паре метров от нас стоит Хадижа.
