Валя верила и не верила. То, о чем он говорил, не могло быть правдой: правда, которой ее учили, была совершенно другой. Конечно, отдельные проявления случались, но выводы, которые он делал... Валя думала: конечно, преувеличивает. Но в то же время готова была ему поверить, потому что любила.
И все-таки она попыталась возразить:
– А как же ты? Если все так... гадко. Но ты же стал кандидатом.
– Да уж, – он покрутил головой. – Достойная медалька за долгую и безупречную службу!
– Ладно. Хорошо. А Маша? – Валя наступала. – Мы вместе сдавали экзамены. Она получила круглые пятерки. А потом – студенческое научное общество. Она его председатель.
– Вот именно, круглые, – Иосиф усмехнулся. – И вообще все выглядит замечательно. Если не знать правды.
– Какой правды? – Валя переспросила доверчиво.
Соблазн был велик.
История с ложной анкетой, которую он рассказал во всех подробностях, произвела ошеломляющее впечатление. Глаза, распахнутые на Иосифа, сияли ужасом и восхищением. Она слушала зачарованно, словно страшную волшебную сказку, в которой тот, кого она любила, победил всесильного и злобного Змея.
Иосиф говорил и не мог остановиться, потому что вера, с которой она слушала, могла победить все его тягостные раздумья.
За вечерним чаем Валя снова заговорила о Маше. Призналась, что чувствует себя неловко, как будто в чемто перед ней виновата, хотя, видит бог...
Этот разговор был неприятен, но Иосиф не сумел отмахнуться: «Конечно, надо как-то...»
Он говорил, что девочкам надо помириться, но, глядя на Валю, заботливо мешавшую сахар в его чашке, мысленно соглашался с Машей, занявшей жесткую и непримиримую позицию. Жалел, что ему самому не хватает Машиной решимости.
Уходя от тягостного разговора, Иосиф объявил, что собирается отпраздновать свой день рождения. В узком кругу, для друзей. Валя мгновенно обрадовалась и, позабыв обо всем, заговорила про угощение. Иосиф спохватился: он-то имел в виду не домашнюю, а лабораторную вечеринку. Но было уже поздно. На том и порешили: в четверг пойти по магазинам и на рынок. Валя обещала налепить домашних пельменей.
Накануне субботы, в пятницу, она лепила самозабвенно. Рука, отбрасывающая пряди, оставляла в волосах мучные следы. Придя с работы, Иосиф увидел и рассмеялся: «Это что – боевая раскраска? – сделав страшное лицо, он назвал ее женщиной из племени мумба-юмба. – Не хватает юбочки из листьев и ожерелья из вражеских костей».
Сорвавшись с места, Валя бросилась в ванную. Конечно, она понимала юмор, но все-таки очень расстроилась, поэтому и схватила телефонную трубку – просто оказалась рядом, в прихожей, когда зазвонил телефон. Обычно к телефону подходил Иосиф.
На ее алле никто не откликнулся, но трубка, зажатая в руке, не была мертвой. Кто-то прислушивался к Валиному дыханию. Новое алле разбилось о частокол коротких гудков.
Валя вернулась на кухню и взялась за салат. Крошила овощи. Ножик то и дело соскальзывал. Она едва не порезалась. Однако обошлось, и телефон больше не звонил.
Ложась в постель с Иосифом, Валя испытывала странное чувство: с одной стороны, ей нравилось быть взрослой, не хуже девчонок из общежития, с другой – все, что про себя она называла словом это, казалось стыдным. Оно было непременной частью взрослой жизни, но жизнь, в которую Валя вступила, в ее глазах была ущербной. Выражение прикрыть грех венцом, над которым посмеялась бы любая из ее сокурсниц, для Вали не было пустым звуком. В дневных раздумьях приходило мамино слово: испортил. Нет, она не жалела, что решилась на это. Пожалуй, даже радовалась тому, что именно Иосифу принесла свою девическую жертву.
Будь он ее ровесником, ни за что на свете она не позволила бы ничего такого до свадьбы, но Иосиф был намного старше. Разница в возрасте придавала ему сходство с отцом, которого Валя совсем не помнила, но мама всегда говорила о нем хорошо. В маминых рассказах отец представал умным и веселым, теперь Вале казалось – похожим на Иосифа. В этом отцовском качестве он не мог поступить с ней подло.
Лежа в пугающей тишине, Валя представляла себя маленькой девочкой, которой приснился страшный сон: забравшись в отцовскую постель, она засыпает словно под защитой. Тогда нехорошие мысли уходили, и стыд исчезал до утра.
По дому Иосиф помогал охотно. Теперь он уже начистил вареные овощи и, присев на табуретку, рассуждал о том, что прежде – не то, что теперь: все праздники справляли с родственниками.
– В общем, – он говорил задумчиво, – я неплохо к ним отношусь. Но собираться на каждый праздник... – Иосиф покачал головой. – Не знаю, как объяснить... С друзьями как-то ближе, общие темы...
Приготовления они успели закончить к шести, и до первого гостя, явившегося в семь, Валя успела вымыть в туалете. Сколько раз мама повторяла: унитаз – лицо хозяйки. Сегодня она никак не могла ударить в грязь лицом. Потому что праздник, к которому Валя так старательно готовилась, на самом деле был не просто праздником. Про себя Валя была уверена: что-то вроде смотрин. Конечно, теперь это так не называлось. Но дело не в слове. Друзьям, которых ценил больше родственников, Иосиф предъявлял свою будущую жену.
Покончив с туалетом, Валя придирчиво оглядела стол, уставленный закусками, и, скрывшись в ванной, привела себя в порядок. Если друзья важнее, значит, сегодня самый важный день. Особенно аккуратно она собрала с юбки налипшие волосы, смачивая ладошку и быстро проводя по ткани влажной рукой.
В прихожей раздался звонок. Валя вышла рядом с Иосифом. Будущая жена должна стоять рядом с будущим мужем, встречая гостей.
Мужчина лет тридцати обнимал Иосифа. На Валю он бросил любопытствующий взгляд:
– О! Представь меня очаровательной девушке.
Смутившись, Иосиф назвал Валино имя и добавил: «Подруга моей сестры».
Валя не успела удивиться.
В дверь позвонили снова, и незнакомые люди, заполнившие маленькую прихожую, оттеснили ее к кухне. И всетаки она выглядывала время от времени, ожидая, что он позовет. Чтобы познакомить по-настоящему.
С обязанностями хозяина Иосиф справлялся и без нее. Благодарно принимая цветы и свертки, он подхватывал чужие пальто и пристраивал на вешалку. Гости отправлялись в комнату, так что никому из них, кроме самого первого, Иосиф не назвал ее имени. Так и получилось, что в комнату Валя вошла последней, когда все успели рассесться вокруг стола. «Садись, садись, ну где же ты?» – Иосиф закивал.
Пристроившись на уголке, Валя оглядела гостей ищущими глазами. Ей казалось, теперь-то он должен прервать застольный гам и представить ее друзьям, с которыми она готова была подружиться.
Гость, сидевший рядом, наполнил Валину рюмку и предложил салат, который она резала сама. Валя поблагодарила. Все начиналось неправильно: в ее надеждах это должна была делать хозяйка – предлагать закуски.
