— Дайте нам договорить! — орёт девочка.
— Вы так кричите! Кто-нибудь пожалуется, и меня уволят! Вы придёте сюда полы мыть? — Уборщица для доходчивости отбивает фразы шваброй, тряпка чавкает.
— Я никогда не буду мыть полы! Вы даже не представляете, кто мой отец!
Немедленно разочаровываюсь, «кто отец — не знаю, а ты, девочка, дерьмо, и место для тебя самое подходящее», думаю я и закрываюсь в кабинке. У круглой задвижки оторван хвостик, но я всё равно умудряюсь повернуть её по часовой и запереться. Через несколько минут остро понимаю свою ошибку, потому что выцарапаться без плоскогубцев будет непросто, а я уже перешла на летнюю экипировку и выложила их из косметички. Представляю, как придётся докрикиваться до уборщицы или звонить в службу спасения, и от одного раздражения справляюсь с дверью.
На улице вижу парочку, которая продолжает ссориться, упорно не отходя от туалета, видимо, девочку рвёт на родину. Она выкрикивает что-то вроде «у меня всё есть, я обеспечена, но ты обязан хотя бы…» — похоже, требует увеличить порцию любви и внимания, которую мальчик ей должен.
Иду, рассматриваю камни, в сумерках и гумовской подсветке они кажутся золотыми, а не красными, и думаю, чего я такая злющая стала — от ума или от нервов. Раньше истерички обоего пола меня забавляли, а иногда даже умиляли. Конечно, вопить и рыдать на людях унизительно, но если это кто-нибудь маленький и беленький или, наоборот, большой и брюнет, то может быть трогательно, что существо такое уязвимое. А сейчас мне психика не позволяет это выносить, я чувствую вопли как насилие. Женщина, которая орёт на мужчину, по степени отвратительности равна мужчине, который бьёт женщину. А мужчина, который орёт, иногда хуже того, который бьёт. Потому что это форма подавления, которой ничего нельзя противопоставить. Вроде пальцем тебя не тронули, даже милицию нет повода позвать, а ты при этом деморализован и оглушён. Побои подлежат «снятию», а последствия ора не предъявишь. «Он кричал два часа, нанеся мне многочисленные психические повреждения»? Хорошо, если есть шанс сбежать, а если оно орёт у тебя дома? Правда, можно кричать в ответ, но некоторых, понимаете ли, это не освежает. Некоторых это истощает, практически до полусмерти. И если жертва — женщина, её ещё как-то пожалеют, а претензий мужчины вообще никто не поймёт. Ну так, всерьёз. И конечно, счастливы те, кто организован одинаково и могут вдвоём находить в этом радость и разрядку. Нет сладостней судьбы, чем совпасть с кем-нибудь в извращениях.
И тут для меня проходит черта между нормой и не очень, между «ехать или шашечки». Нормальные, хоть и немного слишком эмоциональные люди ищут партнёра, с которым можно взаимодействовать безболезненно для обоих, а в случае трагического несовпадения они отступаются или умеряют темперамент (это сложно, но я знаю примеры). И только садист ищет жертву. Поэтому чем хуже вы переносите его вопли, тем громче он будет орать и тем неукоснительнее к вам возвращаться. Это будет называться «наша трудная любовь» и «судьба». И вы далеко не сразу поймёте, что его цель не в том, чтобы выяснить, наконец, эти чёртовы отношения и прийти к равновесию, а в том, чтобы продолжать орать, наблюдая, как вас корёжит от бессилия.
И да, жертва ищет садиста точно так же. Вы встретили привлекательного, но «шумного» человека, не справились с ситуаций и расстались — одна история. Вы страшно мучаетесь, но регулярно приползаете «наказываться», болезненно вздрагивая от каждого резкого слова и повышения интонации — это совсем, совсем другая.
P.S. По законам композиции плоскогубцы из первого акта должны в конце выстрелить какой-нибудь моралью. Слушайте, они просто так там висят, я подумала, это же забавно, что я едва не застряла ночью в прикремлёвском туалете! А вообще, если хочется, нажевать в конце вывод можно. О криках в туалете и о притягательности этого места по самым разным причинам.
Удивительная работа
В последнее время многие люди, особенно женские, как заведенные повторяют «над отношениями надо работать». Я не знаю, это чужие глупости или их собственный горький опыт, но тревожно. Надеюсь, всё же механическое. Потому что вот вы это себе как? Только что был мужчина, с которым вы что-нибудь ели, жили или спали, и вдруг он делается Он, а предыдущая процедура — Отношениями, и вы начинаете над этим совместно работать? Вы Проговариваете, да? На Компромисс идёте? Признаетесь, вы ходите на компромисс, а? А? И часто?
Нет, я допускаю, что вы несёте ваше «это» к психологам. Ничего не имею против, многие из них мои друзья. Вы тащите Отношения и Его с тем, чтобы психолог подтвердил вашу правоту и сказал Ему больше так не делать. Психолог, как обычно, портит весь план и говорит какие-то неприятные глупости лично о вас.
Но таких, кто к ним ходит, единицы, большинство работает над отношениями своими руками. И мне страшно вообразить. Я не понимаю, не понимаю. Вы, допустим, потаскушка, а он алкоголик — а работать всё равно будете над отношениями? Или он потаскушка, а у вас вес за 120 — тоже? Или у вас пятеро детей, а он упускает это из виду. Или он не хочет жениться, гадёныш. Я не знаю, придумайте сами что-нибудь более или менее ужасное. Я не могу понять, в каком месте начинаются Отношения, над которыми надо работать. Потаскушку — вижу, того, кто не любит, — вижу, конфликт понимаю. А этой субстанции, подлежащей обработке, нет, не могу рассмотреть.
Понимаю, что сейчас покусилась на базовое понятие, на хлеб, мясо и вино. И возможно, на сигареты. И я не отрицаю, что отношение человека к человеку существует. Но эта привычка отрывать ситуацию от личности, слеплять взаимные претензии в мутный ком, выкладывать на обеденный стол и называть Отношениями — меня это беспокоит.
Говорят, фраза «Ты — это всё, что у тебя есть», принадлежит Дженис Джоплин. По мне, отыскивать авторство банальности так же бессмысленно, как украшать детскую библиотеку фразой Ленина «Библиотеки — это очень важно», но в прошлом веке всё же украшали, и я поэтому настаиваю: библиотеки — это очень важно, а ты — это всё, что у тебя есть, и это единственное, над чем ты имеешь право и, самое главное, возможность работать. Отстаньте, пожалуйста, — нет, не от человека, это слишком, — но от идеи Отношений как чего-то, подлежащего методичным воздействиям. Работайте над собой, у вас вон жир на боках и букет фобий; пилите человека за то, что он мало зарабатывает или быстро кончает; и у вас кошка не глажена и корова не доена — подоите корову и погладьте кошку. Но перестаньте нянчить несуществующего младенца, это выглядит пугающе.
Почему нужно перестать — ну, кроме того, что меня это раздражает? Мне кажется — я не уверена, но мне кажется, — что происходит какая-то глобальная подмена понятий, жуткая игра в больничку с мёртвым пациентом. Если объект умер, проблема не в том, что он перед этим обмочился. Вы делаете вид, что суть не в скверном характере, не в социальных сложностях и психических особенностях — не, не, не, не… — а в том, как вы оба будете к этому относиться, какой глаз прикрыть, а каким посмотреть, как передоговориться о том, что вы должны чувствовать и произносить вслух. Нет, «по-прежнему мочусь в постель, но теперь я этим горжусь» — святое. Но то результат личной работы над собственной проблемой. А вы хотите заставить партнёра гордиться тем, что вы мочитесь в постель.
