Казалось, прошло не три дня, а целая жизнь, когда она последней, перед самым звонком, все-таки вошла в класс. О, спасение!.. Место рядом с Таней было занято! И сразу же обожгла обида – ее родное, привычное с первого класса место, третья парта у окна. Кира Горячева сидела на Олином месте и спокойно доставала тетрадки и учебники. Та самая Кира, которую они презирали и считали воображалой и кокеткой.
– Попова, надеюсь, ты не возражаешь, – промямлила математичка, – Кире плохо видно с последней парты, она попросила пересесть.
– Что ей сделается, дылде, – с удовольствием, нажимая на последний слог, прошептала Светка Баранова, которая всегда бегала за Кирой. – Ей с любого места видно, даже на пол может сесть, как дядя Степа.
– Молчи, Коза несчастная! – выдохнула Оля, стараясь не расплакаться. – Я не возражаю… но хочу… как пионерка… заявить…
Она понимала, что нужно остановиться, что ни папа, ни учителя не простят никаких выступлений, но уступить Таню, ее любимую Таню наглой уверенной Кирке?!
– Да, я хочу заявить! Как пионерка и подруга Тани Левиной. Заявить… что сын за отца не отвечает, вот! То есть я хочу сказать, что дочь за мать тоже не отвечает! И Таня не отвечает. И я как дружила, так и буду с ней дружить!
Она вдруг поняла, что права! Что именно так поступил бы Олег Кошевой или Ульяна Громова. И уже спокойно и даже снисходительно добавила:
– Но, конечно, если Кире плохо видно, я могу уступить свое место, пожалуйста!
– Спасибо, Оля, – тихо сказала Таня и заплакала. – Спасибо, но я отвечаю за свою маму. И моя мама, – вдруг закричала она, – никогда, вы слышите, ни-ког-да не была вредителем!.. Моя мама прекрасный врач, и мой папа был прекрасным врачом, и моя сестра будет прекрасным врачом, и мы никогда-никогда никому не вредили!
– Успокойся, Левина. Партия сама разберется и накажет виновных. И с твоей мамой разберется. А ваше дело – учиться и трудиться на благо народа! Поэтому прошу срочно достать тетради, объявляется контрольная на простые дроби.
Да, именно с того случая Кира стала считаться их подругой. Хотя никто ее не просил лезть с благородством и пересаживанием. С годами Оле все чаще казалось, что она вовсе не собиралась предавать Таню. К тому же вскоре умер Сталин, Асю Наумовну вернули на работу, началось объединение с мужской школой.
Но все-таки их дружбу спасла Кира. И ничего нельзя было с этим поделать.
Перемены наступили такие немыслимые, что взрослые совершенно онемели, только крутили головой на любой вопрос. Сначала смерть Сталина, потом арест Берии – это всё были цветочки! Кстати, от участия в похоронах Сталина их спас Зямка. Накануне твердо решили идти всем пионерским звеном из шести девочек (тогда еще и слухов не было про объединение с мужской школой), Оля с утра прибежала к Тане, и они с нетерпением ждали остальных, в том числе Киру и Светку Баранову, которые жили совсем рядом, но почему-то опаздывали. От родителей решили скрыть, в тот ужасный период Оля вообще старалась поменьше посвящать их в свою жизнь и научилась рассказывать про абстрактных подружек, с которыми якобы делала уроки в библиотеке. Танина мама куда-то уехала с утра, в доме стояла нехорошая напряженная тишина, все старики-соседи совершенно затихли, как неживые, и тут ворвался Зямка с мешком картошки.
Зямка и раньше часто бывал у Левиных, а после увольнения Аси Наумовны незаметно стал их единственным кормильцем, хотя сам жил на стипендию. Как он ухитрялся и где подрабатывал, никто не знал, но самые простые и необходимые продукты в доме регулярно появлялись.
Вот и на этот раз он победоносно втащил в комнату довольно увесистый серый мешок, уже собрался запихнуть его подальше к окну, но тут обратил внимание на девочек с траурными повязками на рукавах пальто. Повязки накануне смастерили из черных сатиновых нарукавников, которые надевали на уроки труда.
– Куда это собрались? – строго, как директор школы, спросил Зямка.
Отвечать не хотелось, настроение у обеих было возвышенно-траурное, как и полагается в час великого бедствия.
– Та-ак, понятно! Патриотки хреновы! А вы подумали, как обратно выбираться будете? А если растеряетесь в толпе?
Одним движением Зямка сунул в карман Танины ключи, лежащие на полочке у двери, захлопнул дверь снаружи и дважды повернул ключ в замке. Все! Они оказались заперты, безнадежно заперты. Даже если стучать и кричать соседям, никто бы не откликнулся, да ни у кого и не было ключа от комнаты. Так и просидели до вечера без питья и еды. Как ни смешно, самым ужасным оказалось отсутствие туалета, но потом Таня придумала пописать в большой горшок с фикусом.
Зямка, молодец, никому не проболтался, даже Таниной маме. К счастью, остальных девочек тоже не пустили, и никто не узнал про их позор. А из соседнего класса в тот день в толпе погибли сразу три школьницы. И еще учитель физкультуры и одна из Таниных соседок.
Самым счастливым оказался десятый, последний школьный год. Во-первых, Олины родители получили новую прекрасную комнату в высоком кирпичном доме за Таганкой. В квартире было всего двое соседей, настоящая большая ванная с горячей водой, большое окно и даже балкон! Володьке наконец купили кровать, а Оле – удобный диванчик. Но главное, что и диванчик не очень требовался, потому что мама разрешила ей ночевать у Тани! Конечно, не каждый день и только при условии, что Ася Наумовна на дежурстве, но все-таки это было великое счастье! Главное, получилось очень естественно, все понимали, что глупо в последний год менять хорошую школу в центре. Люся к тому времени вышла замуж, Ася Наумовна радовалась, что Таня не остается одна, она даже купила Оле в подарок ночную рубашку, чтобы не пришлось возить из дому.
Как и кому можно объяснить это чувство полного счастья и свободы? Болтали, сидели в обнимку на продавленном, но замечательно уютном большом диване, читали вслух любимого Симонова. И мечтали, мечтали, мечтали. Нужно было страшно много успеть – завершить школьную программу, подготовиться к поступлению в МГУ, выучить какой-нибудь иностранный язык, по-настоящему выучить, не на школьном уровне, а чтобы свободно общаться. Везет Кире, с ее знанием французского можно в иняз без подготовки поступать!
Кира появлялась в их компании все реже, наверное, решила забросить ненавистную физику, ненужную для гуманитарных вузов. Понятно, что она никогда не ценила их дружбу. Правда, некоторые девчонки болтали, что у Киры начался роман. Настоящий роман с абсолютно взрослым человеком, чуть ли не профессором физики. Но они с Таней не верили – красавица Кирка и какой-то старик-профессор с бородой?!
Время летело стремительно! Выставка шедевров Дрезденской галереи, Первый конкурс Чайковского. Конечно, Таня на целое лето влюбилась в Вана Клиберна, собирала его фотографии и статьи в газетах. Нет, Клиберна вскоре заслонил новый потрясающий театр «Современник»! Целую ночь простояли в очереди, но все-таки попали на «Вечно живые», ребята в классе чуть не лопнули от зависти!
Они давно решили, что будут поступать на химический факультет, обязательно вместе.
