— За рыцарство военных.
На что темноволосая девушка откликнулась:
— О mon Dieu.
Юнец ничего не говорил. Он был занят тем, что рассматривал девушек, оценивал их, пытаясь решить для себя, какая ему больше нравится, с тем чтобы тотчас приступить к делу. Старик между тем продолжал улыбаться. Девушки сидели в своих блестящих вечерних платьях — красных, золотых, голубых и зеленых, черных и серебряных, и опять возникло впечатление, будто это живая картина. Конечно, это была картина: сидят девушки, потягивают пиво, выглядят счастливыми, не испытывают более никаких подозрений, потому что они все поняли так, как нужно.
— О господи, — проговорил Старик.
Он поставил свой стакан и огляделся.
— О господи, да вас тут на целую эскадрилью хватит. Как бы я хотел, чтобы ребята были здесь!
Он сделал еще один глоток и вдруг отставил стакан.
— Знаю, что надо делать, — сказал он. — Официант, эй, официант!
— Пажалста.
— Принесите мне большой лист бумаги и карандаш.
— Пажалста.
Официант удалился и вскоре вернулся с листом бумаги. Вынув карандаш из-за уха, он вручил его Старику. Старик ударил по столу, призывая к тишине.
— Барышни, — сказал он, — еще одна формальность, на этот раз последняя. Больше формальностей не будет.
— Со стороны военных, — сказал Уильям.
— О mon Dieu, — произнесла черноволосая девушка.
— Дело пустяковое, — сказал Старик. — Вы должны написать на этом листе бумаги свое имя и номер телефона. Это для моих друзей из эскадрильи. Хочу, чтобы и они были счастливы, как вот я сейчас, но только без тех сложностей, через которые нам пришлось пройти.
В голосе Старика опять прозвучала улыбка. Девушкам явно нравился его голос.
— Вы окажете очень большую любезность, если сделаете то, что я прошу, — продолжал он, — потому что и они хотели бы познакомиться с вами. Для них это будет удовольствием.
— Замечательно, — произнес Уильям.
— Ненормальные, — сказала черноволосая девушка, но и она написала на бумаге свое имя и номер телефона и пустила бумагу дальше по кругу.
Старик заказал еще всем по пиву. Девушки выглядели забавно в своих платьях. Между тем все записали свои имена. Вид у них был довольный, а вот Юнец казался серьезным, потому что проблема выбора была сложной и это омрачало его существование. Девушки были симпатичными, молодыми и симпатичными, все разные, очень разные, потому что среди них были и гречанки, и сирийки, и француженки, и итальянки, и светлокожие египтянки, и югославки, и представительницы других национальностей, но они были симпатичными, все как одна, симпатичными и привлекательными.
Лист бумаги вернулся к Старику; все девушки на нем расписались. Четырнадцать имен причудливым почерком, четырнадцать телефонных номеров. Старик не спеша ознакомился со списком.
— Этот список будет висеть на доске объявлений, — сказал он, — а на меня будут смотреть как на великого благодетеля.
— Да в штаб его надо отправить, — сказал Уильям. — Распечатать на ротаторе и разослать по всем эскадрильям. Для поддержания боевого духа.
— О mоn Dieu, — проговорила черноволосая девушка. — Да вы ненормальные.
Юнец медленно поднялся, взял свой стул и, обойдя с ним стол, втиснул его между стульев двух девушек.
— Извините, — только это он и сказал. — Не возражаете, если я здесь присяду?
В конце концов он принял решение. Повернувшись к девушке, что сидела справа от него, он спокойно принялся за дело. Она была очень хороша: очень темная, очень симпатичная и очень стройная. Повернувшись к девушке и подперев подбородок рукой, Юнец заговорил с ней, совершенно забыв об остальных. Глядя на него, несложно было понять, почему он считался лучшим летчиком в эскадрилье. Он был молод, этот Юнец, но он умел концентрироваться, умел собраться и идти к цели строго по прямой. Оказавшись на извилистых дорогах, он тщательно распрямлял их и затем двигался по ним с огромной скоростью, и ничто не могло остановить его. Вот таким он был. А теперь он разговаривал с красивой девушкой, но никто не слышал, что он ей говорит.
Старик между тем задумался. Он раздумывал над тем, каков будет его следующий шаг. Когда все допивали по третьему стакану пива, он снова стукнул по столу, призывая к тишине.
— Барышни, — сказал он. — Для нас будет удовольствием проводить вас домой. Я беру с собой пять человек, — он уже все рассчитал, — Юнец тоже пять, а Лихач — четырех. Мы возьмем трех извозчиков, пять девушек я посажу в свою коляску и быстро развезу вас по домам.
— Это и есть рыцарство военных, — сказал Уильям.
— Юнец, — сказал Старик. — Эй, Юнец, тебя это устраивает? Ты возьмешь пять девушек. Тебе решать, кого высадишь последней.
Юнец оглянулся.
— Да, — ответил он. — Хорошо. Меня это устраивает.
— Уильям, ты возьмешь четырех. Каждую довезешь до дома. Понял?
— Еще как понял, — ответил Уильям. — Будет сделано.
Все поднялись и направились к двери. Высокая черноволосая девушка взяла Старика за руку и спросила:
— Ты возьмешь меня с собой?
— Да, — ответил он. — Возьму.
— А высадишь меня последней?
— Да. Высажу тебя последней.
— О mоn Dieu, — сказала она. — Это просто замечательно.
Выйдя на улицу, они взяли три экипажа и разбились на группы. Юнец не терял времени. Быстро усадив своих девушек в коляску, он взобрался туда вслед за ними, и Старик видел, как они отъехали. Потом он видел, как отъехал экипаж Уильяма, при этом ему показалось, что лошади дернулись резко и едва ли не с места помчались галопом. Старик посмотрел внимательнее и увидел, что Уильям сидит на козлах с поводьями в руках.
— Поехали, — сказал Старик.
Пять его девушек заняли места в коляске. Было тесно, но все поместились. Старик тоже сел и тут почувствовал, как кто-то берет его под руку. Это была высокая черноволосая девушка. Он обернулся к ней.
— Привет, — сказал он. — Ну привет.
— Ах, — прошептала она. — Какие же вы ненормальные, черт побери.
У Старика потеплело внутри, и он принялся напевать некую мелодию, прислушиваясь к тому, как коляска грохочет по темным улицам.
Катина
(Заметки о последних днях истребителей ВВС Великобритании во время первой греческой кампании)
Питер увидел ее первым.
Она совершенно неподвижно сидела на камне, положив руки на колени, и отсутствующим взором смотрела перед собой, ничего не видя. А вокруг нее по маленькой улочке взад-вперед сновали люди с ведрами воды. Воду они выплескивали в окна горящих домов.
