— Убьешь? Ты ничего не исправишь уже, дура, — хрипло смеется он, морщась от боли.
Пенни поднимается, крадучись, по дуге снова подбирается к нему. Байрон бросается в сторону, хватает тяжелое кресло. Звенят натянутые цепи, замахнуться не получается. Пенни Лейн разбегается и прыгает, сбивая Байрона с ног. Стальное жало пробивает грудь насквозь, скребет по деревянному полу. Пенни дергает руку на себя, разжимает пальцы-стилет, проворачивает кисть, разрывая диафрагму и добираясь до сердца.
Баллантайн обеими руками хватает девушку за шею, ломая металлические трубки, словно сухие стебли. Последнее, что успевает сделать Пенни Лейн, — приподняться и опрокинуть на себя и Байрона низкий столик с горящей керосиновой лампой.
Джорджино смотрит на нее с улыбкой, кивает: «Да».
Пламя охватывает обоих мгновенно, вздымается золотистой гудящей стеной. Вбегает охрана, но нет на свете той силы, что справилась бы с живым огнем. Водонапорная башня полыхает всю ночь громадным факелом, и от невероятного жара лопаются и плавятся даже камни.
Брендон Фланнаган стоит возле зарешеченного окна маленькой комнаты и смотрит на гигантский костер. Элизабет Баллантайн спит тяжелым, беспокойным сном, и пляшущие отсветы ложатся на ее лицо причудливой маской.
* * *
— Что я должен сделать с этим, господин главнокомандующий? — спрашивает Адам Флетчер, кивая на толстый конверт, опечатанный сургучом.
Раттлер поправляет шарф, откашливается. Доберман Фир, сидящий у входа в магазин, настороженно оглядывается на хозяина.
— Сэр Адам, мне нужно, чтобы о содержимом конверта узнало как можно больше народа в Нью-Кройдоне и как можно скорее. Я всецело полагаюсь на вас и вашу типографию.
Сквозь витрину книжного магазинчика видны спешащие по своим делам люди. Неторопливо шагает булочник с лотком свежей сдобы. Джентльмен в высоком цилиндре и дорогом пальто покупает газету в автомате на углу улицы. Над головами прохожих с грохотом проносится монорельс. Механическая птица в бронзовой клетке на подоконнике вздрагивает, подергивает крыльями. Хозяин магазина роется в горах томов, бормоча что-то себе под нос, ищет несуществующую книгу, которую назвал Раттлер.
— Леди Агнесс просила передать вам пожелание здоровья и свою безграничную благодарность, — вполголоса говорит Флетчер.
— Она вернулась? — приподнимает бровь генерал.
— Да, вчера я забрал ее и привез домой. Сэр Уильям, вы уверены, что это безопасно и за ней не придут еще раз?
Раттлер оглядывается на витрину, снова поворачивается к собеседнику.
— Мистер Флетчер, я распустил отряд ликвидаторов. Негласно.
— Сэр, но как же приказ императора?
— Никак. Я один отвечу, если потребуют, — глухо говорит Раттлер.
— Но… но зачем?
Генерал понижает голос почти до шепота:
— Моя дочь где-то в городе. Я чувствую, что она жива, прячется у кого-то. И не могу позволить себе потерять ее снова. Мистер Флетчер, мне пора. Я очень на вас надеюсь. До скорой встречи. Если я понадоблюсь вам раньше, просто оставьте записку моему дворецкому Бишопу.
Флетчер вежливо кивает, приподняв шляпу, и быстро выходит из магазина. Через минуту возвращается продавец, с виноватым и растерянным видом разводит руками:
— К сожалению, сэр, вашей редкой книги не нашлось. Хотите, я запишу ваш заказ и попрошу поискать в столице?
— Благодарю. Я найду ее сам.
Раттлер покидает лавку книжника и пешком идет по центральным улицам Нью-Кройдона. Трусит рядом верный Фир. Взглянуть со стороны — пожилой респектабельный джентльмен прогуливает собаку под легким снегопадом. Но если присмотреться внимательнее — генерал Раттлер ищет кого-то среди спешащих прохожих, вглядывается в лица.
Из головы не идет сказанное Часовщиком на прощание: «Уничтожив Байрона, вы не уничтожите государство, господин Крысобой».
— Нет, — сам себе говорит сэр Уильям. — Нет, не уничтожу. Но я разбужу тех, кто заставит власть серьезно задуматься.
На перекрестке мальчишка в старом пальто с чужого плеча сует ему в руки листовку и исчезает за углом. Генерал пробегает глазами по строчкам на серой бумаге, чуть заметно улыбается. «Нью-Кройдон ожидает вторая Судная Ночь?» — гласит заголовок статьи.
— Спасибо, Сомс, — тихо шепчет сэр Уильям.
За последние три недели главнокомандующий поднял все свои связи и вышел на журналистов нескольких подпольных газет. На встречу с ними явился лично, говорил долго и убедительно. Раттлеру повезло: среди журналистов оказался Ричард Сомс — старый знакомый матери Элизабет Баллантайн. Выслушав рассказ генерала, Сомс помолчал и сказал:
«Сэр, я полагаю, что вы ничуть не меньше меня понимаете, что мне, как и вам, потом пощады не будет. Но я сделаю все, чтобы у дочери Хлои появился шанс. И денег мне не нужно. Я знаю эту девчонку. Таких упрямиц еще поискать. От своего она не отступится».
Раттлер выложил на стол две толстые пачки купюр.
«Понадобится на печать и всяческие расходы. Действуйте. Время дорого».
Из лавки книжника Раттлер идет на станцию, ждет монорельс, кутаясь в пальто и отвернувшись от ветра. Едет через полгорода, привалившись плечом к холодному стеклу. Фир сидит, положив на колено хозяина острую морду. Дышит теплом на кожаные перчатки генерала. Раттлер рассматривает мелькающие граффити на кирпичных стенах. Взгляд цепляется за размашистую надпись на серой от сырости штукатурке: «Освободите Элизабет!» И чуть поодаль: «Пытать детей ради армии кукол?»
— Хорошо, — едва слышно говорит сэр Уильям. — Смотрите. Думайте.
Он покидает вагон в четверти часа ходьбы от Нортонхилла. На фонарном столбе трепещет листовка. «Тысячи жертв. Сперва люди, затем перерожденные. Хотите повторить?» Рядом группа людей что-то эмоционально обсуждает. Генерал проходит мимо, прислушивается.
— Император темнит. До сих пор не казнен Байрон Баллантайн. Почему?
— Неужели правда сенатор насильно обучает дочь вуду?
Поднять воротник пальто повыше. Руки в карманы. Спрятать улыбку в шарф. Идти дальше.
«Да. Говори и слушай, Нью-Кройдон. Просыпайся».
У ворот фабрики генерала встречает вооруженная охрана в гражданском. Преграждают путь.
— Ну и что это? — мрачно спрашивает Раттлер, буровя охранников тяжелым взглядом.
— Сэр, полковник Стивенс приказал не пропускать…
— Что-о-о?! — рычит Раттлер, нависая над охранником. — Кто там кого приказал не пропускать? Полковник — верховного главнокомандующего?!
Нецензурная брань сотрясает окрестности. Один из патрульных быстро убегает в сторону трехэтажного корпуса, двое постепенно отступают под натиском Раттлера. Генерал умолкает, переводит дыхание и бросает раздраженно:
