«Что у вас происходит, Кид?» — интересуется он у Стефана.
«Брендон и я захватили в плен невероятно злую ведьму, сэр!» — рапортует мальчишка.
«И что он с ней в плену делает?»
Стефан корчит хитрую рожицу, приподнимает край шторы.
«Целует, сэр!»
Коппер смеется, подмигивает мальчишке:
«Пойдем, я закончил чинить твой велосипед. Проведем испытания. А почему ты в одном носке?»
«Второй штопает добрая фея — матушка злой ведьмы!»
Коппер подхватывает Стефана на руки, сажает на шею и уносит из комнаты. Элизабет выглядывает из-под шторы — раскрасневшаяся, встрепанная.
— Они ушли! — хихикает она и шепчет: — Ой, Брендон!.. Перестань, перестань, перестань! Завяжи теперь обратно, бессовестный! Хорошо, мама не видит… Брендон, дверь открыта, ну ты…
Внезапно она умолкает, замирает и прислушивается.
— Брендон. Кажется, едет кто-то. Я не шучу. Слышишь?
Штора сползает на пол. Брендон поднимается с колен, напряженно вслушивается.
«Я к Раттлеру, ты скажи всем, чтобы спрятались. Машина остановилась у ворот».
Элизабет спешит наверх в мансарду, на бегу поправляя алый, как лепесток мака, пеньюар. Барабанит ладонью по двери:
— Долорес, чужие идут! Спрячься и не спускайся вниз, слышишь?
По ту сторону двери девушка в черном меланхолично улыбается и отходит от окна. Каблучки Элизабет стучат вниз по лестнице.
— Мама! Коппер! Кид! Прячьтесь!
В коридор выходит сэр Уильям. Он спокоен, суров и, судя по виду, точно знает, что делать.
— В подвал и в подпол, быстро. Часовщика в наручники — и тоже прятать. Брендон, проводи и возвращайся сюда. Элизабет, успокойся и приляг в своей комнате. Готовимся принимать посланников императора.
Все быстро расходятся, генерал надевает пальто и шляпу, переобувается и идет отпирать ворота. На улице нетерпеливо сигналит автомобильный клаксон.
В подвале Брендон и Коппер сдвигают в сторону тяжелый стол, поднимают крышку люка в полу. Сперва в темный сырой подпол бережно спускают Хлою, затем Коппер подает ей Стефана. Пенни Лейн поднимает голову, разбуженная возней, садится в своем углу.
«Где Долорес?» — волнуется Брендон.
«Спрячется наверху, — успокаивает его подполковник. — Если уж я слышал, как Элси ей кричала, то Ло точно знает, что надо сидеть тихо».
Коппер подходит к клетке, отпирает ее, подхватывает с топчана Пенни.
«Я сама», — слабо протестует та.
«Сама еще успеешь, — качает головой Брендон. — Коппер, давай ее мне и полезай вниз».
Пенни перекочевывает на руки Брендона, и парень удивляется, насколько она легкая. Маленький Стефан — и тот тяжелее. Коппер спрыгивает в подпол, осторожно принимает Часовщика. Брендон подносит палец к губам, потом показывает Стефану кулак, подмигивает и захлопывает тяжелую крышку. Передвинуть стол на место — минутное дело. Теперь можно возвращаться и принимать незваных гостей.
Гости уже в вестибюле, стряхивают снег с ботинок и брюк. Шестеро: Стивенс и пять вооруженных карабинами солдат. Последним в дом входит Раттлер, закрывает дверь.
— Проходите, господа. Чаю, полковник?
— Покорнейше благодарю, главнокомандующий. Я исключительно по делу, потому ненадолго.
«Невежливо отказываться, — сурово замечает Брендон. — Хотя вам ли знать, что такое вежливость, мистер Стивенс».
Полковник снимает пальто, оглядывается по сторонам, делая вид, что не видел, что сказал Брендон.
— Где ваши слуги, господин Раттлер? Совсем распоясались: ни ворота открыть, ни пальто принять.
Сэр Уильям забирает у него верхнюю одежду, вешает на рогатую вешалку у двери.
— Мы справляемся втроем. Во-первых, лишние глаза ни к чему, во-вторых, я ценю свою прислугу и считаю, что в городе зимой им гораздо комфортнее.
Стивенс бросает быстрый взгляд на Брендона, делает не в меру серьезное лицо.
— Сэр Уильям, вы нашли ребятишкам применение? Девочка на кухне, мальчик в качестве горничной? Брендон, почему снег не чищен у ворот?
Перерожденный презрительно ухмыляется, скрещивает руки на груди.
— Давайте к делу, раз вы ненадолго, — напоминает генерал.
Стивенс кивает солдату, тот кладет на комод в прихожей сверток и пухлую папку.
— Раз мистер кукла не обременяет себя тем, что положено выполнять слуге, пусть займется тем, для чего император велел сохранить ему жизнь. Брендон, здесь перфоратор-пантограф, транслятор и все твои разработки по нему. Твоя задача — настроить прибор так, чтобы им мог пользоваться один-единственный человек. Срок — три недели.
«Слишком мало времени, полковник. Вы хотите, чтобы я создал замок, к которому подходит единственный ключ, почти мгновенно?»
— Будешь торговаться — сокращу срок исполнения, — ровно отвечает Стивенс. — Три недели. А чтобы у тебя появился стимул работать и ничто тебя не отвлекало, девку я забираю с собой.
— Полковник, я против, — вмешивается Раттлер. — Опека над Элизабет Баллантайн доверена мне Его Императорским Величеством, и…
— Простите, что перебиваю, господин верховный главнокомандующий, но вот приказ императора. Ознакомьтесь. Элизабет Баллантайн обвиняется в хищении промышленных технологий, содействии врагу Его Императорского Величества и подлежит заключению под стражу незамедлительно.
Стивенс протягивает генералу свернутый в трубку лист с гербовой печатью. Раттлер читает с каменным лицом, потом передает документ Брендону.
— Très bien. Официально вы, господин главнокомандующий, остаетесь опекуном несовершеннолетней мисс Баллантайн, — комментирует Стивенс. — Это дает вам право на свидания с мисс Баллантайн в удобное для вас время. И для нас, конечно. Думаю, мы договоримся. Зовите девчонку, мистер Раттлер.
Солдаты переминаются с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывают на хозяина дома. Сэр Уильям медлит, еще раз перечитывает приказ. Он пытается найти хоть какую-то лазейку, позволяющую ему не выдавать девушку солдатам. Ищет — и не находит.
— Брендон, помоги Элизабет собраться, — произносит он глухо.
«Сэр Уильям, не отдавайте ее! Она не выживет там! Подумайте о ребенке!» — умоляет Брендон.
— Помоги Элизабет собраться, — повторяет Раттлер. — Лучше будет, если последние минуты в этом доме она проведет с тобой.
Брендон уходит. Главнокомандующий выдерживает паузу, смотрит на Стивенса в упор.
— Вы отдаете себе отчет в том, что содержание в ненадлежащих условиях повлечет за собой болезнь девочки? Вы понимаете, какому риску подвергнется ее жизнь при общении с сенатором Баллантайном?
— Более чем, сэр, — кивает Стивенс. — Я лично объясню мисс Баллантайн, что ее самочувствие и условия содержания будут зависеть исключительно от ее поведения. И в ее интересах найти с отцом общий язык.
