– Я нашел там только масло, –
забормотал Костин, – сделай нам сандвичи сама.
– Это то, о чем я мечтала?
Костин заулыбался:
– Нет! Это он!
Я уставилась на смущенно потупившегося Лисицу.
– Он? В каком смысле?
– Ты всегда хотела такого, – заявил
Вовка.
– Я вовсе не собираюсь выходить
замуж, – взвизгнула я, – пусть уходит!
– Я женат! – воскликнул Юрий.
– Тем более!!!
– Лампудель, – засуетился
Вовка, – отчего тебе в голову сразу лезут кретинские мысли? Ну кто говорил
про свадьбу?
– Спасибо тебе, – окончательно
обозлилась я, – ты привел сюда этого медведя с какой целью? Предложить мне
его в любовники?
Вовка захлопал глазами, а Юрий быстро сказал:
– Ни в коем случае! И потом, я не
Медведь, а Лисица!
– Хоть бы заяц, – рявкнула я, –
красный, плюшевый! Шансов нет.
– Она дура? – совершенно спокойно
спросил гость у Вовки.
– Нет, – ответил майор, –
вернее, не во всех обстоятельствах, просто, как обычно, уперлась рогом в одну
версию, остальных не видит, но я знаю, как с ней управляться, сейчас она станет
ласковой и нежной.
У меня потемнело в глазах. Схватить сковородку
и дать Вовке по башке? Или лучше воспользоваться половником, он железный и
дешевый, а сковородочка с антипригарным покрытием стоила бешеных денег, еще
испортится тефлон от удара!
И тут Костин торжественно заявил:
– Ты была права во всем, кроме одного:
Тину убил не Павел Закревский.
Я рухнула на диванчик.
– А кто?
– Могу рассказать.
– Говори.
– Бутерброды сделаешь?
Не теряя времени, я ринулась к холодильнику,
вытащила батон колбасы и принялась резать его со скоростью автомата.
Вовка удовлетворенно хмыкнул и начал:
– Если хочешь узнать, кто убийца, сначала
спроси себя: кому выгодно убрать человека, верно?
– В принципе, да, – кивнула я.
– У Тины Бурской на самом деле был сын,
она родила его очень рано. Ну да всю эту историю ты знаешь, я начну сразу с
того места, как Павел ушел из дома.
Пообщавшись с Каролиной Карловной, юноша
отправился домой, прошел в комнату Ирины Константиновны и принялся рыться в ее
вещах. Евгений, почитавший мать, как бога, не выбросил ничего: ни платья, ни
книги, ни безделушки, просто закрыл спальню, сказав Альбине: «Туда не ходи».
Жена, до потери пульса обожавшая мужа, не решилась его ослушаться.
А Евгений сделал одну большую ошибку, комнату
матери он законсервировал, не разбирая вещей, наверное, посчитал неприличным
совать нос в шкафы покойной, впрочем, может, имелась у него какая-то другая
причина, но нам важен факт – в спальне Ирины Константиновны долгие годы
интерьер оставался таким, как при ее жизни. А в тумбочке у кровати лежал
дневник, который пожилая дама вела всю свою жизнь, каждый вечер Ирина
записывала события уходящего дня, не пропустила ни одно число. Смерть настигла
даму внезапно, она не успела уничтожить документ, а Евгений не знал о дневнике
матери, который был чем-то вроде интимного друга Ирине, она, похоже, никому о
нем не рассказывала.
Желая найти телефонную книжку покойной, Павлик
открыл тумбочку и наткнулся на стопку тетрадей.
Очень скоро, прочитав мемуары, он узнал всю
правду о браке Альбины и Евгения, о приемных детях Диме и Вале, имелось в
записях и упоминание об акушерке Зинаиде, были там и ее адрес, телефон…
Ошеломленный всеми открытиями, юноша ушел из
дома, покидая квартиру, он совершил два поступка.
Один вполне объяснимый – записал координаты
Зинаиды, второй нехороший. Павел взял из коробки, в которой Ирина Константиновна
хранила свои драгоценности, пару дорогих колец. Он продал украшения, снял
квартиру поступил в парикмахерское училище и попытался начать карьеру стилиста,
несколько лет Павел барахтался в нищете, потом слегка поднял голову. Он работал
в разных парикмахерских, имел клиентуру, но все это было службой на чужого
дядю, ни славы, ни денег ремесло не приносило. Свою родную мать Павел не искал,
Зинаиде не звонил, после прочтения дневника Ирины Константиновны Закревский
испытывал страх перед родственниками, он твердо решил жить один. История
Евгения, Альбины, Каролины и Якова поразила парня в самое сердце, если из-за
любви к сыну Ирина Константиновна способна была сделать несчастными кучу людей:
Альбину, Каролину, детей, то не нужна Павлику любовь вообще. А его мать, скорей
всего, беспутная баба, не очень-то она обрадуется, увидев повзрослевшего сына.
В общем, жизнь Павла была беспросветна: материальное неблагополучие, неудачная
карьера и одиночество. Закревский, внешне веселый, приятный, не желал заводить
ни друзей, ни любовниц. Нет, он не жил аскетом, но, как только понимал, что
очередная девушка начинает вползать к нему в сердце, мигом обрывал отношения,
перед глазами Павла вставала страница из дневника Ирины Константиновны и фраза:
«Пусть весь мир зальется слезами, но мой сын должен быть счастлив».
Такой любви Павел не хотел.
Удача к нему пришла, как к большинству людей,
внезапно. Как-то раз одна из клиенток спросила:
– Ты ездишь на дом?
– Отчего нет, – ответил
Павел, – за двойную оплату куда угодно.
– Замечательно, – обрадовалась
дама, – слышал когда-нибудь об актрисе Тине Бурской?
Закревский напряг память.
– Сериал «Лента»? Она там главную роль
играла.
– Верно, – кивнула клиентка. –
Тина моя хорошая знакомая, ее парикмахер сломал ногу, можешь ее сегодня
причесать?
– После трех без проблем, – кивнул
Павлик.
Вот так он оказался у Бурской. Первое, что ему
сказала Тина, было:
– У меня аллергия на все краски для
волос, кроме хны, басмы и всяких народных средств.
Павел улыбнулся:
– Надо же! У меня тоже, я всегда страдаю,
когда крашу клиентку. Впрочем, сейчас есть много альтернативных средств. Как
укладывать будем?
Тина улыбнулась:
– Красиво и осторожно. У меня на затылке,
под волосами есть большая родинка, на ножке, смотрите не заденьте, вот тут…
