Не скажу, что в костюме лисы Алисы я ощущала себя
комфортно. Коротенькая юбочка топорщилась, хвост оказался очень тяжелым и тянул
меня назад. Но самое главное, холод пробирал почти до костей. Пачка не
прикрывала ног, а чулки едва достигали попы. Мадам Сижу у меня замерзла, как
ледяной каток. Да еще при каждом шаге подвязки медленно спускались вниз, я не
могу похвастаться аппетитными бедрами, скорее наоборот, эта деталь моего тела
лишена округлостей, и резинкам было не на чем держаться. Пару раз мне пришлось
останавливаться и подтягивать чулки. Огромные кроссовки хоть и со шнурками,
завязанными двойным морским узлом, тоже не придавали легкости походке, я шла,
шаркая ногами, словно ребенок, которому не в меру экономные родители купили
обновку, «штоб на три года хватило».
На первом этаже не было никакой одежды:
продукты, косметика, сувениры, посуда, постельное белье, часы… У витрины
последнего магазина по-прежнему маячил мужик со связкой пакетов «Рубашки и
брюки».
Обрадовавшись, я приблизилась к покупателю и
очень вежливо, с самой приятной улыбкой на лице сказала:
– Добрый вечер!
Дядька обернулся, икнул и вскрикнул:
– Ой! Чего вам надо?
Да уж, похоже, сегодня у меня вечер встреч с
неучтивыми личностями.
– Не могли бы вы оказать мне небольшую
услугу?
– Нет!!!
– Право, чистая ерунда!
– Нет!!!
Я пошевелила совершенно озябшей нижней частью
тела. Если бы пушистый и наверняка теплый хвост мог опуститься вниз, бедная
госпожа Романова сумела бы спастись от обледенения.
Чулочки стали тихо сползать, я быстро
поддернула их и продолжила:
– Подскажите, где тут продают одежду?
– К-какую? – прозаикался покупатель.
– Любую, для взрослых и молодежи, на
первом этаже ничего похожего нет.
– Ты с ней кадришься? – заорали за
спиной.
Я обернулась, за левым плечом маячила
хорошенькая брюнетка, та самая, что разглядывала кружевное белье.
– Мишка, кобель, – зашипела она,
пиная мужика мыском сапога, – чуть отвернись, он тут же прошмандовку
найдет.
– Леночка, – растерянно ответил
мужчина, – она сама ко мне пристала.
– Вовсе нет, – возмутилась я, –
это не правда.
– Еще чего! – подскочил Миша. –
Ты хочешь сказать, что это я тебе глазки строил и задом тут вертел?
– Ничего такого я не делала, просто
хотела узнать…
Но договорить мне не удалось, разъяренная
Леночка со всего размаха треснула меня по голове сумочкой.
– Не смей лапать чужого мужа! Своего
заведи! – заорала она. – Ах ты б…, .., ..!!!
Я отшатнулась, и в ту же секунду чулки,
свернувшись баранками, рухнули на огромные кроссовки.
Миша взвизгнул:
– Вот видишь, Ленуся, я не трогал ее, а
она стриптиз устраивает.
– Ща тебе глазки-то повыдергаю, –
бесновалась Леночка, – ваще бесстыжая!
– Вы не так меня поняли, –
залепетала я, – чулки мне просто велики, я хотела узнать у Миши, где тут
одеждой торгуют?
– А-а-а, – завизжала Леночка, –
ишь придумала, дрянь, а это что, не видишь?
Ее короткий пальчик ткнул вверх, я подняла
взор и увидела огромное табло: «1-й этаж – сувениры, косметика…»
– Стоишь под указателем и к мужику
подкатываешься! – бушевала Леночка.
– Простите, не увидела объявления, –
попыталась я купировать скандал.
Леночка замерла, я было подумала, что инцидент
исчерпан, наклонилась, чтобы вернуть чулки на место, и тут баба зловеще
спросила:
– А откуда ты знаешь, что его Мишей
зовут?
Я не успела ответить, потому что в ту же
секунду ревнивица с криком: «Стоит задницу показывает, видно, вы давно
снюхались» – бросилась на меня с кулаками и повалила на пол.
Глава 26
Можете мне не верить, но до сегодняшнего дня я
никогда не дралась. В детстве меня всегда водили за руку старшие, и любые
конфликты на улицах были исключены, и вообще, я выросла и живу в такой среде,
где люди предпочитают решать спорные ситуации вербально. Кстати, словом можно
ранить намного больней, чем кулаком, но некоторые люди не понимают сей простой
истины и лезут драться.
Не имея опыта рукопашного боя, я совсем
растерялась, и Лена ухитрилась пару раз весьма больно стукнуть меня лбом о
сверкающий мрамор пола.
Потом примчались охранники, схватили нас и
доставили в служебное помещение.
– Эту в холодную, – велел лениво
зевающий, похожий на бегемота мент.
Именно мент, а не простой секьюрити. На нем
была хорошо знакомая мне форма, точь-в-точь такая пылится у Костина в шкафу.
У меня отобрали сумочку, а потом втолкнули в
каморку, по которой гулял ледяной сквозняк, и когда за мной в конце концов
пришли охранники, я приобрела кондицию сосульки.
– Ну, – нагло прищурился
мент, – ща оформлю задержание.
– С какой стати? – возмутилась я.
– Проституция запрещена!
– Вы приняли меня за падшую женщину?!
– Ага, за совсем упавшую, –
согласился «бегемот», – ишь придумала, к посетителям приставать!
– Просто я хотела спросить, где
расположен отдел «Рубашки и брюки».
– Не бреши! Заявление пострадавшие
написали.
– Пострадавшие! – Я пришла в
окончательное негодование.
– Во, – поднял вверх сосискообразный
палец милиционер, – читаю: «Подошла ко мне, делая непристойные
телодвижения, а затем, сняв колготки, предложила заняться сексом в извращенной
форме, с особым цинизмом оскорбив меня в присутствии законной жены, нанеся
последней моральный ущерб в размере миллиона рублей!»
– Офигеть, – только и сумела
выдавить я из себя, – это просто бред.
– И на что ты рассчитывала, нацепив сей
костюмчик с хвостом? – почти по-отечески поинтересовался кретин в
форме. – Извращенцев ловишь? Зоофилов?
Собакой прикидываешься?
– Лисой Алисой, – машинально
поправила я его и тут же обозлилась на себя за это.
