– Нет, нет, не волнуйтесь.
– Давайте я вам чаю налью!
– Спасибо, – согласилась я, ощущая
ужасную усталость. – Никого не осталось: ни Альбины Фелицатовны…
Настя со стуком поставила чашку.
– Откуда вы знаете эту мерзавку?
– Альбину Фелицатовну?
– Ну да!
– Долгая история.
– Расскажите, – потребовала девушка.
Наверное, следовало, выпив чаю, вежливо
откланяться и уйти, но на улице, несмотря на день, сильно потемнело, из
свалившихся на Москву туч падали хлопья липкого противного снега, задул
пронизывающий ветер, опять начинался буран.
Я представила себе, как выхожу из подъезда,
плетусь, путаясь в поземке, к машине, сажусь на ледяное кресло, потом попадаю в
пробку… А на кухне у Насти тепло, уютно, напиток она заварила по всем правилам
в чайничке, а не сунула в чашку пакетик, еще на столе лежит коробочка сливочной
помадки, моих самых любимых конфет. Лучше посижу некоторое время у приветливой
хозяйки, глядишь, и снегопад прекратится.
Взяв одну конфетку, я откусила кусочек и
начала рассказ о журналистке и о статье, которую хотела написать.
* * *
Настя оказалась замечательной слушательницей,
она ни разу не прервала меня, только глаза ее из серых превратились в
ярко-синие, а на щеках заиграл румянец.
– Знаете, – воскликнула она, когда
я, беззастенчиво слопав всю помадку, завершила повествование, – похоже,
вас мне провидение послало, чтобы за маму отомстить! Я этой Альбине давно
гадость сделать хотела, очень рада узнать, что ее жизнь завершилась столь
ужасно. Мама, правда, обронила вскользь о смерти бывшей хозяйки, но
подробностей не выложила. Мамочка, хоть и не имела образования, в отличие от
Альбины Фелицатовны была по-настоящему интеллигентным человеком. Чужие тайны
она хранила свято. Я обо всем узнала, только когда мама почувствовала близость
кончины, неверующей она была, вот и решила напоследок душу открыть не
священнику, а дочери. Ладно, давайте по порядку, сначала я изложу известные мне
факты, а уж потом вы статью напишете, но только правдивую! Понимаю, это глупо,
но очень хочется, чтобы люди про Альбину Фелицатовну прочитали и воскликнули:
«Жила же на свете поганка!»
Настя Никифорова выросла в Москве, родилась и
жила всю жизнь в одном и том же доме. Родители ее были дворниками, людьми
простыми, образованием не отягощенные, газет и книг они не читали, радио не
слушали, мели целыми днями свой участок и больше ни о чем не размышляли. Тихих,
скромных Андрея с Раисой жильцы и начальство уважали за трезвый образ жизни и
за редкую честность. Один раз Рая нашла перед домом золотую цепочку и, не жалея
времени, методично обошла все квартиры, отыскивая разиню, посеявшую дорогую
вещь. Люди, жившие с дворниками в одном доме, очень ценили работяг. Во-первых,
на прилегающей территории всегда царила чистота, во-вторых, Рае можно было
смело оставить ключи от квартиры. Дворничиха могла встретить ребенка из школы,
впустить его домой, полить в ваше отсутствие цветы, покормить кошку. Кое-кто
просил Раю сбегать за хлебом или молоком, притащить картошки с рынка, еще она
приглядывала за подростками и мигом пресекала любые опасные шалости, отнимала
сигареты и могла стукнуть метлой матерившегося парня.
Андрей был мастер на все руки! Починить кран,
исправить проводку, реанимировать рассыпавшийся комод, вбить гвоздь, повесить
картины для него не было проблемой…
Через некоторое время Раиса стала домоуправом,
а муж ее помощником. Настя очень любила родителей и гордилась ими. В их доме
жили разные люди, был среди них даже самый настоящий генерал. Но какой толк в
крупных звездах на погонах, если ты пьяница и дебошир? А папа Насти спиртного
капли в рот не брал и частенько помогал еле передвигающему ноги военному
доковылять до квартиры.
В общем, детство Насти было совершенно
безоблачным, и она росла таким же честным и всегда готовым помочь людям
человеком, как и ее родители. Одна беда, учеба никак не давалась Настеньке, и
она с трудом переползала из класса в класс.
– Подумаешь, – говорила ее
мать, – возьму тебя к себе на работу, не печалься, главное – честность, а
не ум.
И Настя продолжила династию, вскоре она
поливала чужие цветы, кормила кошек и покупала хлеб.
Когда Настюше исполнилось восемнадцать лет,
умерла от диабета мама, а всегда трезвый отец вдруг стал пить и тоже очень
быстро ушел за любимой женой, в домоуправлении работали теперь совсем
посторонние люди, и девушке стало с ними невмоготу.
Ей, выросшей в доме и считавшей жильцов своей
семьей, было крайне неприятно видеть, как новые сотрудники обманывают людей,
вымогают у них деньги и тяп-ляп делают работу. Пару раз Настя попыталась
усовестить негодяев, но потом поняла, что горбатых могила исправит, и подала
заявление об увольнении по собственному желанию.
Уволиться-то Настя уволилась, но куда потом
идти на службу? Наверное, девушке пришлось бы нелегко, но тут ее судьбу
устроила Серафима Ивановна из семнадцатой квартиры.
– Одна моя знакомая, – сказала
она, – ищет няню для новорожденной дочки, семья самая обычная, муж, жена,
мальчик, а теперь еще и девочка.
Настя сразу ухватилась за предложение и
оказалась в доме у Альбины Фелицатовны.
Сначала девушке показалось, что Серафима
Ивановна нашла ей место в раю. Альбина и ее муж Евгений жили душа в душу, а
свекровь, Ирина Константиновна, обожала невестку, считала ту своей дочерью.
Да и не могло быть иначе. Ирина сразу
рассказала Насте, что сначала заменила Альбине родителей, а потом выдала ее
замуж за своего сына. В общем, в этой квартире царило счастье. «Дорогая»,
«мамусенька», «любимый» – иначе друг к другу тут не обращались, слегка портил
картину мальчик Дима, немного угрюмый, предпочитавший отделываться односложными
ответами типа «да», «нет», «спасибо», «сделаю». Но Дима уже был школьником и в
особой опеке не нуждался, Альбина подчеркивала, что Настя нанята для крошки
Валентины.
Квартира у Ожешко была большая, а Валечка
очень нервным, перепутавшим день с ночью ребенком, поэтому Настя поселилась у
Альбины в маленькой комнатке, примыкавшей к кухне. И довольно скоро с глаз няни
упали розовые очки. Не так уж просты и хороши были отношения между членами
семьи, как казалось на первый взгляд.
