– Проходите, – кивнула она, –
вон тапочки.
Я влезла в шлепки, пораженная внешностью
хозяйки. Фигура как у девушки, волосы уложены в изящную прическу, на ногтях
яркий лак.
Меня препроводили в комнату, усадили в кресло
и разрешили изложить события. Во время моего рассказа Зинаида Самуиловна
вздрагивала, потом сняла с кресла большой пуховый платок, зябко закуталась в
него и пошептала:
– Ужас! Грехи прошлого часто дают злые
всходы, тени оживают и начинают мстить. Эвелина не соврала вам!
– Был мальчик?
– Да, конечно, вполне здоровое дитя. Тина
родила его от юноши, дачника. Его родители снимали в деревне домик. Тоня
прибежала ко мне в слезах, я очень хотела помочь несчастной и нашла выход.
– И отец ребенка не возражал? С той
стороны не было протестов?
Зинаида тихонько засмеялась.
– Милая моя, так называемому отцу было
слишком мало лет. Когда Тоня, выбив из Валечки координаты юнца, заявилась к
«сватам», те даже не пустили ее на порог. Мать проказника приоткрыла дверь и
рявкнула в щель: «Ничего не знаем, мой сын честный, чистый мальчик, убирайтесь
прочь к своей дочери-шлюхе, не смейте тут скандалы закатывать. Если девка в
подоле принесла, это забота ее семьи. Мало ли что юная шалава сказала, наш
мальчик тут ни при чем, он лишь об учебе думает». Пришлось Тоне убираться
восвояси и самой решать проблему.
– Имя, – в нетерпении я засучила
ногами, – скажите его скорей.
– Новорожденного? Не знаю.
– Его новых родителей!
Зинаида Самуиловна царственно кивнула, потом
взяла телефонную книжку, полистала ее и, четко выговаривая слова, произнесла:
– Я медик и призвана хранить чужие тайны,
нарушила это правило лишь ради того, чтобы восстановить справедливость, Тина…
Мне пришлось, ломая пальцы, ждать, пока дама
закончит борьбу с собственной совестью.
– ..но теперь, когда и та и другая
убиты, – заявила Зинаида, – я имею полное право, считаю своим долгом,
понимаю необходимость такого поступка…
Я молитвенно сложила ладони, хотя больше всего
хотелось заорать во весь голос: "Хватит идиотничать!
Назови наконец координаты семьи!"
– Жива только мать Альбина Ожешко, –
все с тем же выражением на лице произнесла Зинаида Самуиловна, –
записывайте аккуратно, отчество очень сложное: Фелицатовна. Альбина Фелицатовна
Ожешко, проживала она в прежние годы в самом центре, в двух шагах от станции
метро «Маяковская», есть и телефон, но навряд ли он чем-то вам поможет, дело-то
давно происходило.
– Все же дайте и номер телефона! –
воскликнула я.
– Нет проблем.
Очутившись в машине, я вцепилась в сотовый
аппарат. Конечно, полное хамство беспокоить людей ночью, но нетерпение мое
столь велико, что я просто не доживу до завтрашнего утра.
– Серебрякова, – прозвенел бодрый,
совсем не сонный голос.
– Простите, Альбину Фелицатовну можно?
– Ошибка. Тут такой нет.
– Девушка, миленькая, не бросайте
трубку, – взмолилась я, – помогите.
– Слушаю.
– Я попала в квартиру?
– Нет, это организация.
– По какому адресу вы находитесь?
– Кому надо, тот знает.
– Я совсем не хочу узнавать чужие тайны,
просто ранее этот номер принадлежал Альбине Фелицатовне Ожешко, а мне срочно
понадобилось ее отыскать!
– Увы, не могу вам помочь, номер
принадлежит нашей организации.
– Только улицу назовите, где находитесь,
а я пойму, может, вы в бывшей квартире Ожешко расположились!
– Лучше сами скажите адрес, –
бдительно заявила Серебрякова. Услыхав координаты, девушка ответила:
– Нет, мы находимся в ином месте.
Я было расстроилась, но надежда вновь
вспыхнула с новой силой, вполне вероятно, что телефон изменился.
– Спасибо, Серебрякова! – заорала я.
– На здоровье, – вежливо ответила
девушка.
Домой я приехала, устав как водовозная кляча,
бросила куртку на комод в прихожей, та моментально завалилась за него, но
вытаскивать ее сил не было.
Прямо в сапогах я прошла в свою комнату,
кинула обувь под кровать и заснула, не выпив чаю и не умывшись.
Утром я даже вскочила ровно в шесть, домашние
и собаки мирно спали. Решив удрать из дома до того, как первый член семьи,
зевая, выползет на кухню, я умылась, оделась и, оставив на холодильнике
записку:
«Стая не гуляла и не ела», пошла в прихожую. В
коридоре выстроились в ряд туго набитые мешки для мусора. Ну откуда у нас такое
количество бытовых отходов? Не успел вопрос прийти мне в голову, как на него
нашелся ответ: Юлечка вчера решила затеять генеральную уборку и со страстью
принялась за дело. Однако мне повезло, что успела удрать из квартиры под
предлогом похода в школу. В этой жизни есть несколько ситуаций, попасть в
которые я боюсь сильнее, чем очутиться на пожаре. Одна из них – это тотальное
очищение жилища от грязи под предводительством Юли. Сережкина жена обладает
ярко выраженным синдромом начальника. Собственными руками она ничего не делает,
Юля охотно командует, подгоняя домочадцев замечаниями типа: «Если бы не мои
указания, ты бы до утра мыла окно» или «Скажи спасибо, что стою над тобой,
иначе пыль за шкафом могла бы превратиться в камень, живо собери ее пылесосом».
Зато потом, оглядев сверкающую чистотой
квартиру, Юлька удовлетворенно вздыхает и заявляет: «Ох и устала ж я! Тяжелое
дело объяснять всем, как нужно трудиться, быстро налейте мне чаю!»
И вы, одурев от тряпки, швабры и пылесоса,
отчего-то исполняете и этот приказ.
Я пошла в прихожую, не нашла свою куртку,
потом вспомнила, что вчера она упала за комод, вытащила ее и встряхнула.
Натягивая на себя куртку, я снова бросила взгляд на туго набитые мешки и
ощутила легкий укол совести. Вообще говоря, некрасиво получилось, вчера Юля с
детьми драила комнаты, а я сачканула.
Ладно, приму участие в хозяйственных делах,
сейчас снесу на помойку мусор.
Черные полиэтиленовые пакеты оказались
довольно тяжелыми, и я основательно запыхалась, подтягивая их сначала к лифту,
а потом вынося во двор.
– Привет, Лампа! – воскликнула наша
соседка Аня Григорьева, выходя из подъезда. – Куда в такую рань с добром?
