– Рогачева, хватит, – зашипела она. – Ты как этот тип из «Карнавальной ночи», который постоянно куда-то проваливался…
Временами создавалось ощущение, что Рогачева осознанно привлекает к ним внимание, шумит, чтобы их наконец-то услышали и поймали!
К завершению пути Ульяна полностью выдохлась. Еле подтягивалась на немеющих руках. Кашель рвался из груди, приходилось лезть из кожи, чтобы обуздать его. Она давно перестала считать метры – их было уже больше трехсот. Что над головой – околица деревни, заброшенное кладбище? Несколько раз она неосторожно прижималась к стенам, и с них обвалом сыпалась земля. Дважды она ползла по каким-то костям: кому они принадлежали – людям, животным? Что-то раскисшее, еще не высохшее, такое ощущение, что она забралась рукой в проломленный череп! Ее тошнило, она ползла по собственной рвоте, стараясь ни о чем не думать, а за спиной полоскало подруг…
Тело не слушалось, в голове творилось что-то суицидальное, когда нора вдруг резко пошла вверх, образовалось подобие земляных ступеней. Она ползла по ним, впиваясь обломанными ногтями в спрессованную глину. Падала, сползала, снова карабкалась. Этим отростком лаза давно не пользовались – возможно, у обитателей подземелья не было в том нужды. Ульяна уперлась во что-то головой, обнаружила крышку из обросшего плесенью горбыля. Пригнула голову, стала давить плечами. Крышка не поддавалась, слезы текли из глаз. Следом вскарабкалась Алла, стали давить вместе. Похоже, крышка вросла в створ, ее расперло. За спиной уже пыхтела Рогачева, вклинилась между подругами со злобным урчанием.
– Ну и какого фига тут происходит? – уперлась пяткой в обвалившуюся ступень, надавила всей своей неслабой сексуальной массой. Заскрипели жилы и суставы… Крышка, треснув, выпрыгнула из створа словно мячик! Подруги оценили ее поступок уважительным молчанием.
– Ну да, критичненько, – хватаясь за сердце, сообщила Рогачева. – Но это фигня. Вы еще не видели, как я дрова колю. Артем знает. В это время ко мне вообще лучше не приближаться…
Упоминание Артема оказалось крайне неуместным. Рогачева зашмыгала носом, развесила сопли и первая полезла наружу.
«Хоть бы пронесло, – мысленно взмолилась Ульяна. – Хоть бы пронесло, Господи, милый!»
– О боже, убавьте яркость луны… – стонала Рогачева, отползая от лаза, скрытого под зарослями травы между внушительными кочками. Она свалилась навзничь в глухой бурьян, уставилась на иссиня-черное небо. Кто-то рассыпал по нему мириады желтых бусинок, они шутливо подмигивали. Таращилась ядовито-желтая пучеглазая луна – натуральное полнолуние, час волка…
Со стонами выбирались остальные. Алла рухнула в ноги Рогачевой, грудь ее тяжело вздымалась. Отнимались ноги, но Ульяна нашла силы осмотреться. Она знала, что за пределы урочища они еще не вышли, но горячо надеялась, что деревня осталась позади. Она привстала на колени, высунула голову из бурьяна, стала озираться. Местность была сильно изрезана, повсюду валялись камни, глиняные ломти. Устремлялись в небо обгорелые стволы деревьев, кое-где торчали разлохмаченные пни. Небо было кристально ясным, но по округе еще блуждали клочья тумана. Кое-где расплывались белесые завихрения, в других местах колебалась разреженная дымка.
Невзирая на туман, Ульяна быстро сориентировалась. Они находились в том месте, где когда-то была лесополоса, отделяющая деревню от кладбища. До околицы рукой подать, но строения практически не просматривались, лишь кое-где проступали невнятные, как будто недорисованные, возвышения. Значит, с обратной стороны кладбище – в тех краях властвовала дымка. Прямо – скалы и болота, через них не перебраться. С другой стороны – дорога, вернее то, что когда-то называлось дорогой. Сердце забилось как барабан – в лунном свете сквозь прорехи в тумане можно было различить нагромождения скал, опоясывающих Распады. Выходить на дорогу смысла не было – опасно и крюк. Всего лишь рывок – через кладбище, краем озера, где в этот момент вроде не было плотной туманности, – и по касательной выбраться на дорогу в непосредственной близости от скал. А там и до машины рукой подать…
Шикнув на девчонок, чтобы тише стонали, она продолжала вслушиваться и наблюдать. Имелся сдержанный повод к оптимизму. Все твари куда-то попрятались. Затягивать с отдыхом, видимо, не стоило – они могли отправиться в погоню тем же лазом, и шансы на встречу пока еще сохранялись.
– Где мы? – прошептала Рогачева. – Враги не окружают?
– Между кладбищем и деревней, – лаконично отозвалась Ульяна. – Враги отсутствуют.
– Точно?
– Какая точность тебя устроит? – разозлилась Ульяна. – До пятого знака после запятой хватит? Бежим, девчонки. Некогда валяться, приводить себя в надлежащий вид. Напрямую – через кладбище. Да пребудет с нами… – она едва не подавилась, закашлялась.
– Нечистая сила, что ли? – покосилась на нее Алла.
Слишком рано она взяла на себя роль защитницы всех потерпевших. И Прометей из Ульяны оказался слабенький. Заброшенное деревенское кладбище стало еще одной терра инкогнита, если не сказать больше. Они увязли через двадцать метров, и Ульяна начала жалеть, что не воспользовались дорогой. Местность была перепахана как после землетрясения. Ровные участки чередовались канавами, буграми, остатками поваленных деревьев. То, что уцелело от могил, смотрелось не очень жизнерадостно – многие из них просели, обнажались глубокие ямы, которые приходилось обходить. По погосту плавали хлопья тумана, похожие на сахарную вату. Болезненно сжималось сердце – на кладбище царила убийственная аура.
«Быстрее, – колотилось в голове. – Давай быстрее. Показывай пример».
Она подобрала искривленную жердину, ощупывала почву перед собой, шепотом велела держаться за ней. Лезла через глиняные надолбы, обходила подозрительные участки, где было слишком много травы и неведомо что под ней пряталось. Иногда она входила в сгустки тумана, где концентрировались гнилостные запахи, и в эти моменты сердце проваливалось в пятки….
Пустое пространство… Она выбралась на него, облегченно вздыхая. Рогачева, видя такое дело, ускорила шаг, возбужденно задышала. Вскрикнула Алла, копошащаяся у нее за спиной, взмахнула руками, упала. Сердце покрылось наледью – ну, что еще?! Рогачева, издав негодующий звук, припустила обратно, и Ульяна бросилась к подруге. Алла лежала на боку, неловко вывернув ногу, другую защемило в предательской трещине, которую она не заметила. Она держалась за поврежденную конечность, стонала, пыталась вытащить ногу из ловушки.
– Девчонки, я, кажется, упала… – жалобно всхлипнула подруга.
– Ну конечно, – всплеснула руками Рогачева. – Лучше иногда падать, чем никогда не летать. Ты в своем уме, подруга? Придумала же, когда это лучше всего сделать…
Как это было некстати! Совместными усилиями вытащили из трещины пострадавшую ногу. Глотая слезы, Алла пыталась подняться, вскрикнула от боли и упала бы, если бы Ульяна не поддерживала ее. Пришлось опустить подругу на землю. Алла дрожала, неловко пристраивалась на бок. Ульяна ощупывала ногу ниже колена, а когда добралась до щиколотки, Аллу выгнуло, она замычала от боли. Перелома, возможно, и не было – но трещина, ушиб, вывернутая кость по ощущениям ничем не лучше перелома. Пришлось поддержать ее за спину, чтобы избавить от резких движений.
