– Но они этого не сделали.
– Да, – покорно кивнул Ким. – Не сделали.
– И что же теперь?
Луиджи вздохнул. Он не знал, какой ответ должен дать. У него был только тот, который соответствовал текущему положению дел, но в том, что этот ответ не понравится господину Раттерсу, не возникало никаких сомнений.
Префект Островного сектора Луиджи Сантос Ким, в чьих генах перемешалась такая уйма разных национальностей, что не стоило и перечислять, наконец-то посмотрел прямо в глаза господину Холле Раттерсу и подергал себя за кончик носа.
– Если говорить по существу, то теперь ничего. Я перечислил вам на счет треть гонорара. Поверьте, эти деньги – все, что есть у префектуры. Больше, к сожалению, я не могу вам заплатить. Мы можем составить какой-нибудь план по реструктуризации долга, но пока перспективы и сроки этого туманны.
– Не утруждайте себя, – тон господина Раттерса поменялся, и Луиджи еще пристальней посмотрел ему в глаза. – Я, думаю, что в состоянии покрыть свои расходы иным способом. После этого, вы можете считать, что мы в расчете, господин Ким.
– Что вы… – начал было спрашивать префект, но собеседник уже отключился.
Луиджи попробовал вызвать его снова, но ответа не было. Связавшись с шефом полиции, Ким попросил его обратить пристальное внимание на любые действия Холле Раттерса. После этого префекту оставалось лишь осмотреть на свой медальный ряд и порадоваться, что ни одной из наград не существует в действительности.
Однако вопреки этому факту Луиджи физически ощущал их тяжесть.
Каждый житель Санатория получал робота – сразу по прибытию.
Робот сначала водил маленького д’ала по коридорам, разучивая схему здания – здесь кормят, здесь исследуют, здесь лечат, а сюда можно будет ходить гулять, когда вырастешь и сможешь отвечать за себя.
Робот учил тебя правильно слышать, понимать, а потом и говорить.
Но не это важно.
Самое важное должно было случиться позже: твой робот становился проводником, когда тебе позволяли наконец-то идти в сеть. Он становился твоими руками, носом, ушами. Но главное – в какой-то момент, рано или поздно, робот начинал транслировать из сети образы. А значит… Значит он превращался в твои глаза.
На следующую после прогулки по карнизу ночь Илле проснулся от того, что Коу царапался на волю, выползая из-под живота. Он выпутался из складок футболки и зашелестел прочь, мелодично позвякивая когтями.
– Ты куда собрался? – Илле тряхнул головой – затылок заломило от острой боли. Связь не врубалась. – Эй?
В ответ – ни звука, кроме продолжающегося лязганья по плитке.
Илле скатился с кровати и ринулся следом, протянул руки на звук, попытался схватить Коу – тот стал неожиданно чужим, скользким и вертким, вырвался, оцарапав пальцы. Метнулся к двери, с громким «шлеп» приложился к ней. Закрыто. И, ловко обегая шарящие по полу руки Илле, убежал в ванную. Оттуда взвизгнула сливная решетка, которую вырвали и отбросили в сторону. Плеск. И тишина.
Илле перекатился на спину и замер, сглатывая соленую слюну.
Саднила разбитая губа.
Из коридора доносился шепот. Будто волна, набегающая на берег – сначала тихо, а потом все громче и громче, мелкими ударами и топотом, шуршанием и вскриками, проклятьями и тяжелым дыханием. А потом волна завернулась гребнем плача и обрушилась на Санаторий. Потопила его в слезах.
Неуклюже скорчившись на кроватях и на полу, рыдали осиротевшие д’алы.
Впоследствии Луиджи Киму то утро представлялось в нереальной форме видеонарезки, выпущенной в сеть каким-то талантливым монтажером, и префект очень сожалел, что это было не так.
Его поднял с постели звонок шефа полиции, который в полной растерянности, с выпученными от удивления глазами пролепетал что-то вроде: «Они уходят, господин префект. Они просто уходят». Поняв, что дело серьезное, Луиджи на ходу натянул на себя нечто подобающее положению, погрузился в мобиль и уже через пятнадцать минут оказался на берегу, где его ожидало полицейское управление в полном составе. Растерянные, но растерявшие весь налет сна, люди жались друг к другу и обменивались недоуменными взглядами.
А в это время «они» действительно уходили. Роботы уходили.
Застревая в песке, катились на роликах; шагали, аккуратно обходя препятствия; ползли, подтягиваясь манипуляторами; катились на гусеницах, нагруженные моделями, лишенными способностями к перемещению. Медленно, но неуклонно. Мирно, но неудержимо. В тишине и спокойствии.
Впрочем, тишина была не полной – что-то мельтешило на самой грани слышимости, подобно зуду надоедливого насекомого, счастливо избежавшего распыленных химикатов. А после прибытия префекта тишина и вовсе исчезла.
Раздавая приказания направо и налево, он прокатился по берегу, и постепенно полицейские вышли из оцепенения и бросились к роботам. Те не пытались сопротивляться, лишь неуклонно продолжали движение, невзирая ни на что. Проходя сквозь полицейский кордон, огромные шеренги роботов добирались до берега и постепенно исчезали под водой.
Обессилевший шеф полиции психанул и приказал открыть огонь. Пока Луиджи вновь не навел порядок, грозя всеми доступными карами, часть роботов пала под выстрелами импульсников. Тех, кто оказался поврежден, подхватывали товарищи и тащили за собой. Из последних сил, искрясь и скрипя, все, кто мог, продолжали движение.
От осознания, что этот массовый исход остановить невозможно, префекту стало дурно. Он несколько раз глубоко вздохнул и набрал номер господина Раттерса. Тот ответил с улыбкой и, разумеется, даже не удивился, что его беспокоят в столь ранний час. Впрочем, сам он уже находился на другом краю планеты.
– Это ваших рук дело? – спросил Луиджи.
– Не понимаю, – пожал плечами «чистильщик».
– Все роботы Островного сектора сейчас пытаются утопиться, словно они не машины, а стадо леммингов.
– Сочувствую, но ничем не могу помочь, – улыбка Раттерса даже не поблекла. – Возможно, я бы взялся предотвратить это, но ведь вам нечем мне заплатить. Я ведь не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, – проскрежетал Луиджи. – А вы, если я не ошибаюсь, совсем недавно грозились мне, что возьмете свою плату самостоятельно. И у меня есть запись того разговора, так что не отвертитесь.
– Было бы от чего, – отмахнулся Раттерс. – Сообщите мне, когда у вас будет что-то повесомей записи. Например, мои деньги по неоплаченному контракту, завизированному вашей подписью, господин Ким. Советуя вам обратиться к классике и разузнать, что случилось в старинном и славном городе Гаммельне. Впрочем, теперь это вам вряд ли поможет.
Экран коммуникатора погас, Луиджи растерянно обвел взглядом берег и заметил, что практически ничего не изменилось. Лишь некоторые роботы, у которых блок питания располагался в доступном месте, безжизненно валялись подле полицейских, боязливо стоящих рядом. Все остальные – а их было в тысячи раз больше – продолжали идти и идти, и вот уже на берегу практически не осталось свободного места. Металл блестел в лучах восходящего солнца и резал глаза яркими бликами, от которых не было спасения.
