Книга Иерусалим, страница 19. Автор книги Сельма Лагерлеф

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Иерусалим»

Cтраница 19

— Почему вы так уверены, что армия спасения не заглянет к нам, Сторм? — спросил он.

— Туда, где пастор и учитель поддерживают друг друга, не могут проникнут такие вздорные затеи.

— Я не могу сказать, чтобы вы так уж особенно стояли за меня, Сторм, — несколько колко сказал пастор. — Вы проповедуете совершенно независимо от меня в вашем «Сионе».

Учитель сначала промолчал, а затем тихо ответил:

— Ведь вы, господин пастор, еще ни разу не слышали моих проповедей.

Здание миссии было для них яблоком раздора. Пастор еще ни разу не переступил его порога. Но, коснувшись этого вопроса, старые друзья вдруг испугались, что скажут друг другу что-нибудь обидное, и замолчали.

«Несомненно, я неправ относительно Сторма, — подумал пастор, — за эти четыре года, как он по воскресным дням толкует Библию в миссионерском доме, у меня в церкви по утрам бывало народу больше, чем прежде, и я не замечал в приходе и следа какого-нибудь раскола. Против моего ожидания он не вызвал никаких смут и раздоров и оказался истинным другом и слугой Господним; нужно показать ему, как я высоко его ценю».

Дело кончилось тем, что пастор отправился в тот же день послушать проповедь учителя.

«Я порадую Сторма, — думал он, — пойду и послушаю, что он проповедует в своем „Сионе“».

По дороге пастор вспомнил то время, когда собирались строить миссию. Казалось, Господь задумал что-то великое, и даже сам воздух был наполнен знамениями! Но с тех пор не произошло ничего особенного. «Милосердному Господу, вероятно, заблагорассудилось поступить иначе», — подумал он и улыбнулся при мысли, что он так хорошо постигает промысел Божий.

«Сион» учителя был большим светлым залом. По стенам висели резные деревянные медальоны, изображавшие Лютера и Меланхтона в опушенных мехом плащах. Вдоль карниза, на деревянной обшивке, были написаны библейские изречения, окруженные орнаментами из цветов, небесных труб и литавр, а над помостом в конце зала висела картина маслом, изображавшая Христа в виде Доброго Пастыря.

Большая комната была полна народа, и уже одно это придавало ей торжественный и веселый вид.

Большинство было в праздничных, красивых одеждах, и туго накрахмаленные белые головные платки женщин производили впечатление, будто весь зал заполнен большими белыми птицами.

Сторм уже начал было свою проповедь, когда увидел пастора, пробиравшегося к передней скамье. «Ты, Сторм, удивительный человек, — подумал он про самого себя. — Тебе все удается. Вот и пастор оказал тебе честь, пришел тебя послушать!»

С тех пор как учитель начал проповедовать, он успел объяснить всю Библию от первой до последней страницы. Теперь он дошел до книги Откровения Иоанна Богослова и в этот вечер как раз говорил о небесном Иерусалиме и вечном блаженстве. Присутствие священника преисполнило его такой радости, что он подумал: «Я и на том свете не желаю участи иной, как стоять на кафедре и поучать умных и внимательных детей; а если бы Господь Бог изредка заходил меня послушать, как вот пастор сегодня, то на небесах не нашлось бы человека счастливее, чем я».

А пастор, услышав, что речь идет об Иерусалиме, стал внимательнее, и его снова охватили странные предчувствия.

Во время проповеди дверь вдруг отворилась, и в комнату вошла толпа. Их было человек двадцать, и все они остановились в дверях, чтобы не мешать.

«Я так и знал, — подумал пастор, — что сегодня что-нибудь произойдет».

Как только Сторм закончил проповедь и произнес «аминь», из толпы у дверей послышался голос:

— Я прошу разрешения сказать несколько слов.

Голос звучал необычайно нежно и ласково.

«Это, кажется, Хок Маттс Эриксон», — подумал пастор. То же самое подумали и многие другие. Ни у кого другого в приходе не было такого ласкового детского голоса.

В то же мгновенье к эстраде подошел маленький человечек с добрым лицом и целая толпа мужчин и женщин, которые, казалось, следовали за ним, чтобы поддержать его и внушить ему мужество. Священник, учитель и все собрание сидели неподвижно.

«Хок Маттс Эриксон пришел возвестить нам большое несчастье, — думали все. — Или скончался король, или объявлена война, или какой-нибудь несчастный утопился в реке».

Но Хок Маттс совсем не был похож на злого вестника. Он был настроен очень торжественно, но в то же время с трудом сдерживал радостную улыбку.

— Я хотел сообщить учителю и всему собранию, — сказал он, — что в прошлое воскресенье, когда я сидел дома с семьей, на меня вдруг снизошел Дух Божий, и я начал проповедовать. В тот день гололедица помешала нам прийти слушать Сторма; мы все тосковали по слове Божием, и вот Господь послал мне дар проповеди. Я проповедовал оба последних воскресенья, а теперь мои домашние и соседи сказали, что я должен пойти сюда и говорить перед всем приходом.

Хок Маттс говорил, как он был поражен, что Господь оказал свою милость такому ничтожному человеку, как он.

— Но ведь и учитель тоже крестьянин, — простодушно прибавил он.

После этого вступления Хок Маттс сложил руки и собирался уже начать проповедь. Но учитель оправился уже от первого изумления.

— Ты хочешь сегодня проповедовать здесь, Хок Маттс? — перебил он его.

— Да, собственно, для этого я и пришел, — отвечал тот. Он испугался как ребенок, видя сердитое лицо учителя. — Конечно, если вы, учитель, и все присутствующие дадите мне позволение на это, — сказал он.

— Нет, на сегодня собрание уже окончено, — решительно ответил Сторм.

У маленького, крепкого человечка слезы выступили на глазах, и он умоляюще произнес:

— Позвольте мне сказать хоть несколько слов! Все эти мысли я передумал, когда ходил за плугом или выжигал уголь в лесу, и теперь я просто должен их высказать.

Но учитель, гордый своей победой в этот день, был безжалостен.

— Маттс Эриксон, ты приходишь сюда со своими собственными измышлениями и выдаешь их за слово Божие?! — строго спросил он.

Хок Маттс не решился возражать, и учитель открыл книгу церковных гимнов.

— Мы споем теперь гимн 187, — сказал он.

Он громко прочел начало гимна и потом запел: «Очи мои я возвожу к Иерусалиму…»

Во время пения он думал: «Хорошо, что пастор пришел сегодня. По крайней мере, он увидит, какой порядок я поддерживаю в моем „Сионе“».

Но едва пение кончилось, как с места поднялся Льюнг Бьорн Олафсон, высокий, статный мужчина, муж одной из дочерей Ингмарсона и владелец большой усадьбы в этом же приходе.

— Мы считаем, — спокойно произнес Льюнг Бьорн, — что господину учителю следовало бы спросить у нас, прежде чем отказывать Хоку Маттсу.

— Ты так думаешь, дружок? — спросил учитель тем же тоном, каким он говорил с глупыми мальчишками. — Ну, а я на это тебе отвечу, что в этом зале никто не имеет права голоса, кроме меня.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация