«Голубой цвет Атлантиды», — произнесла она и сама удивилась своим словам.
«Глупости, — сказала она себе. — Откуда ты знаешь, что это именно голубой цвет Атлантиды?»
Через несколько минут стеклянная улитка снова оказалась в своей коробочке, завернутая в золотистую бумагу и перевязанная ленточной с бантиком. Готовая быть врученной в качестве подарка.
В это время раздался звонок в дверь. Вошел ее гость с бутылкой вина. И со своим теплым голосом.
Хатшепсут усадила его за стол и села рядом с ним. Она взяла четыре грецких ореха и бросила их на все четыре стороны, чтобы осенить комнату крестом. А потом достала из ящика коробочку со стеклянной улиткой и отдала ему.
— Вот тебе мой рождественский подарок, — сказала она и поцеловала его. У него засверкали глаза. Весь дрожа от нетерпения, как ребенок, он развернул золотистую обертку и достал стеклянную улитку. По его лицу было видно, что он обескуражен.
— Неужели ты не знал, что в коробочке? — спросила мадемуазель Хатшепсут.
— Не знал, — отвечал он.
— Ты разочарован? — Да.
— Да?
— Нет. Очаровательный подарок. Спасибо тебе! — И он обнял ее.
— У меня тоже есть для тебя подарок, — продолжал он, пытаясь загладить неловкость. Он положил на стол белый с красным пакетик, весь усыпанный зеркальной крошкой. Мадемуазель Хатшепсут раскрыла пакетик и нашла в нем уже известную ей зажигалку с выгравированной на ней надписью об исполнении желания. Мадемуазель Хатшепсут была несколько смущена развитием событий. Теперь она почувствовала себя разочарованной. И, чтобы в свою очередь загладить неловкость, заявила:
— А я знаю, как тебя зовут.
— Откуда?
— Не помню откуда, но знаю. Причем давно. Возможно, по запаху. Твоя фамилия Сенмут.
— Впервые слышу. С чего бы это? — спросил он, ставя улитку на серебряную тарелочку. Он решил зажечь улитку и поужинать при свече.
— Прекрасно! — воскликнула мадемуазель Хатшепсут и протянула ему зажигалку. — Да, да, зажги эту стеклянную улитку, а я тем временем принесу ужин.
Архитектор Сенмут взял зажигалку и вслух прочитал надпись, выгравированную на ней:
Чиркни три раза подряд,
и исполнится твое заветное желание
— Исполнится, исполнится, так и знай! Причем сегодня же вечером, — добавила она, улыбаясь.
Он чиркнул один раз, и зажигалка вспыхнула. Хатшепсут захлопала в ладоши. Сенмут поднес пламя к фитильку улитки и зажег его. Стеклянная улитка засверкала, преобразившись в прекрасную декоративную свечу. Комната, словно отделившись от пола, поплыла в мягком шаре света.
— Что же ты делаешь, — воскликнула она, — ведь надо чиркнуть три раза!
— Зачем чиркать три раза, если свеча зажглась с первого раза?
— Но ведь на зажигалке так написано! Разве ты не знаешь? Любое слово надо повторить трижды, если хочешь, чтобы тебя услышали.
Он чиркнул второй раз. Зажигалка выбросила зеленый язычок пламени.
— Браво! — громко воскликнула она.
Как только зажигалка вспыхнула в третий раз, раздался сильный взрыв, который разнес всю квартиру и унес с собой Хатшепсут и Сенмута. Остались только имена. Их можно найти в любой истории Древнего Египта (XVIII династия фараонов).
(Если вы еще не прочитали главу «Зажигалка», прочтите ее. Если уже прочитали, для вас история на этом заканчивается.)
Зажигалка
В Сочельник архитектор Давид Сенмут снова завернул в квартиру своей бывшей жены, которая была в отъезде. Там он принял ванну, почистил зубы, зачесал назад мокрые волосы и уселся, обхватив колени и приняв форму кубика. Несколько минут он отдыхал в таком положении. На мгновение ему захотелось, чтобы на руках у него оказалось какое-нибудь маленькое существо, ребенок, может быть девочка, которую он мог бы охранять, защищать… Затем он достал из кармана ту самую зажигалку и положил ее в красно-белый пакетик, весь усыпанный зеркальной крошкой. Он глотнул виски и взял в баре у своей жены бутылку итальянского голубого пенистого вина. Он решил, что больше подойдет голубое дамское шампанское «Блю», сладкое, сорта «мускат», чем другое, мужское, сорта «брют». Заворачивая вино в белую бумагу, он думал о том, что винам, как женщинам, вечно нездоровится, а умирают они как мужчины и что только немногие вина живут дольше человеческого века…
На записочке продавщицы дамского белья он прочел ее адрес и отправился по нему с шампанским в руках. Она встретила его, ступая по рассыпанной по полу соломе. Обняла, а затем вручила коробочку в золотистой обертке с бантиком.
— Не может быть! — воскликнул он.
— Это мой рождественский подарок.
Пораженный, он взглянул на нее и подумал, что
сама ночная тьма спустилась с небес в ее глаза, чтобы отдохнуть до утра. Один только звон ее дешевых браслетов с колокольчиками стоил дороже самой породистой собаки.
Он развернул золотистую обертку и, к своему изумлению, обнаружил всего лишь одноразовую подарочную свечу в виде какой-то ракушки с голубым порошком внутри.
«Да, моя бывшая жена действительно умеет задеть самолюбие мужчины. Разве это подарок!» — подумал он.
— Ты разочарован? — спросила продавщица дамского белья.
— Нет, нет, наоборот, — отвечал он, вынимая из кармана пакетик в красно-белую полоску, усыпанный зеркальной крошкой, и протягивая его девушке. — Я тоже принес тебе подарок.
Она извлекла из мешочка уже знакомую ей зажигалку, которую несколько дней назад украла у господина в лаковом пальто.
— Прекрасно! Мне как раз не хватало зажигалки! — И она обняла и поцеловала архитектора Давида Сенмута, а потом прибавила: — Зажги эту стеклянную улитку, а я пока принесу ужин.
Что там на ней написано? — спросила она, хлопоча у стола.
— На чем?
— На зажигалке.
— Ты хочешь сказать, в инструкции? Не знаю. Я ее выбросил. Зачем нужна инструкция к зажигалке?
— Да нет, я спрашиваю, что написано на самой зажигалке!
— Не помню. Подожди, сейчас посмотрю.
Она опередила его и процитировала по памяти:
— «Если чиркнешь три раза подряд, исполнится твое заветное желание!» Разве не так написано?
Архитектор Давид Сенмут изумился второй раз за этот вечер. Он совершенно не мог припомнить, когда же он своровал у продавщицы дамского белья еще и зажигалку. Ведь если бы зажигалка не принадлежала ей, то как она могла узнать, что там выгравировано. Про рубашку третьего размера он помнил, но то, что он стащил еще и зажигалку, просто не укладывалось у него в голове. Определенно, вся эта затея с подарками принимала явно не тот оборот. Надо было что-то предпринять, чтобы не испортить вечер. И он выпалил первое, что пришло в голову:
