Огонь резко утих – перезаряжались. Не профессионалы… чему только учат. Скорее всего – местные, террористы.
– Шумнуть?
– Не надо, – резко сказал я.
Если ты силен – показывай, что слаб, если слаб – показывай, что силен. Совершенно не к делу показывать, что у нас есть автоматическое оружие.
Кто-то из офицеров поднялся, выстрелил несколько раз – и упал. Боевики перезарядили оружие и снова открыли огонь… к счастью он успел убраться с линии огня прежде, чем пули достали его. А вот повар или один из его помощников, выскочивший в зал, понять, что происходит, на свою беду, не успел.
– Давай к кухне. Не высовываемся…
Если я что-то понимаю в жизни, эти отморозки – не единственные, кто хочет нас убить. Должен быть еще кто-то… снайпер, к примеру.
Нет. Снайпер тут вряд ли будет – слишком много зелени вокруг, нет чистой линии прицеливания. Просто стрелок, возможно, переодетый, замаскированный. И разумнее всего разместить его сзади и справа, чтобы пробивал выход из ресторана и задний двор, откуда привозят продукты…
Послышались сирены. Ближайшая трасса – проспект генерала Каппеля, в нескольких сотнях метров – здания Полицейского управления Ташкента и модерновая высотка центральноазиатского представительства Интерпола. Полицейские должны прибыть быстро…
И нам тут с оружием оставаться тоже не обязательно.
Снова – опустошены магазины, но звука перезарядки не последовало. Вместо него – взвыли моторы мотоциклов. Так и есть – местные отморозки. В Средней Азии после того, как проложили скоростные трассы, молодежь на мотоциклах как с цепи сорвалась. Дешевый, но мощный мотак, на котором можно круглый год по теплу гонять, дешевая наркота, трава-мурава, которую тут хоть на огородах выращивай, и дешевые стволы. Убийственное сочетание…
– Давай!
Мотоциклы уже набирали скорость, им надо было проехать всего несколько метров, чтобы вырваться из зоны обстрела. Один вырвался, второй не успел – автоматы ударили разом, водитель удержался в седле, а вот пассажира тяжелая пуля «кольта» сбросила с набирающего ход мотоцикла, как начинающего ковбоя сбрасывает со своей спины необъезженный бык. Он ударился об асфальт, перевернулся – было видно, как полетел автомат. Попытался подняться… но мы двумя очередями прикончили его.
Рев моторов становился все тише. Вой сирен – все сильнее. Похоже, на площади Космонавтов пробудились-таки от дневной сиесты…
– Валим! – Аскер дернулся первым.
– Стоять. Не туда…
Ох, чует мое сердце – еще хлебнем…
Противоположное движение от проспекта генерала Капелля – это Шимкент, еще называемая «Шымкент-стрит», по аналогии с Кабул-стрит, известной улицей дуканов в Кабуле, где можно было купить что угодно и продать что угодно. Угадайте с трех раз, куда мы бросимся бежать – на Каппеля, навстречу поднятым по тревоге силам полиции и наверняка еще и роте немедленного реагирования жандармерии, охраняющей полицейское управление, или – на знакомую каждому офицеру Шымкент-стрит?
А вот и не угадали.
– Господа, что…
Едва отошедший офицер с полковничьими погонами решил покачать права и побелел, как мел, наткнувшись на смотрящий ему в грудь глушитель автомата.
– Лежать…
Офицер опустился на пол, с лицом, не особо отличимым по цвету от листа бумаги. Сапог дырявый… а еще спрашивают, за что мореманы таких вот ненавидят и бьют смертным боем…
– Через кухню. Двинули!
На кухне пахнет мясом – жареным, свежим… приправами. Персонал, который еще не смылся, испуган и пытается сделаться незаметным на фоне стен и казанов…
– Аскер! – шедший первым Араб показал стволом на то, что нужно. Узбек-повар был одного роста с Аскером.
– Клифт одолжи, дядя… – проникновенно попросил Аскер, подойдя вплотную. Узбек трясущимися руками начал расстегивать пуговицы халата…
– Да не трясись ты так. Не страшный я. В Афгане – только бородатых мочил, а ты – вон какой, бача…
Узбек от такого юмора едва в обморок не грохнулся. И есть от чего – скверный юмор. А может, от вида пистолета с длинным изогнутым магазином…
Точно так же белым халатом обзавелся и Араб, а я – снял свой с вешалки на входе. Дворянское и мореманское воспитание грабить не позволяет. Пусть немного в рукавах коротко – но, надеюсь, не заметят…
К кухне был пристрой с большими холодильниками, работающими на полную мощность, там было холодно, как бывает холодно в афганских горах ночью, после жаркого летнего дня. Идущий первым Араб толкнул дверь, присмотрелся. Нюх у него – нам обоим фору даст. Он на Востоке с рождения, казак…
– Чисто.
Интересно, знают они, что нас было трое, или нет? Интересно, полицейские перекроют Туркестон или нет? Твою мать, это центр города, чуть дальше – русский драмтеатр, памятник и сквер генерала Кауфмана, по левую руку – дворец наместника. Здесь же полно сил безопасности… должно быть.
Глаз зацепился за что-то… сразу и не понял что. А когда дошло – как ледяной водой из проруби окатило…
Среди нервничающего, суетящегося народа – двое. Молодой парень, одетый как местный, но лицо слишком светлое… на подбородке светлое! Катит коляску. Рядом с ним семенит дама, одетая как местная соблюдающая
[11]
: то есть светлое платье до земли и светлый платок, закрывающий волосы.
Перед ними коляска. Они идут на нас так, как будто только что и не было перестрелки. И ребенка везут грудного!
И до них метров тридцать. Я встретился глазами с глазами женщины – черными, озлобленными – и она поняла, что я все понял…
– Контакт на двенадцать!
Парень с силой толкнул вперед коляску, вырывая из-под полога «АКС-76».
Наше оружие было в сумке – не идти же с оружием по парку. Мы не успевали, но Аскер в этот раз переиграл всех нас. Я даже не успел понять, не успел различить отдельные выстрелы – они прогремели одним непрерывным грохочущим звуком. Ликвидаторов, идущих нам навстречу, буквально снесло тяжелыми пистолетными пулями.
Шум в голове от грохота выстрелов. Легкая ошеломленность – она всегда бывает, через сколько бы перестрелок не прошел. Стоящий на колене Аскер с пистолетом. Лежащая навзничь женщина, белая ткань платья, окутавшего ее ноги. Медленно катящаяся коляска…
– Ходу!
Да, надо валить… Так, чтобы пятки дымились…
Люди – как пришли в себя после секундного оцепенения – закричали, бросились врассыпную. И полицейские у нас за спиной – сообразили…
Но мы уже бежим. Чертов халат путается, ждешь, что того и гляди упадешь. Но бежишь. Сердце бухает в груди, и про сердечный приступ не хочется даже думать – но бежишь. Только бы добежать…
