— Вот что, Беа, — сказал он. — Давай вернёмся в наше укрытие. Здесь я чувствую себя слишком неуютно и не смогу сосредоточиться.
— Но следы…
— Со следами разберёмся позже. Никуда они не денутся. А сейчас главное — девочка. Согласна?
— Ну… да.
— Вот и решено, — Марк вновь подхватил бесчувственное тело на руки и зашагал к лесу.
Когда он приблизился к кустарнику, оттуда выпрыгнула Карина и с радостным мурлыканьем стала тереться о его ноги.
— Ну, малышка, уймись, — устало проворчал он. — Этак я ещё споткнусь.
Оказавшись под прикрытием кустов, Марк положил девочку на траву, опустился рядом с ней на колени и в нерешительности устремил взгляд на её бледное неподвижное лицо, обрамлённое длинными каштановыми волосами.
— Чего ты медлишь! — нетерпеливо произнесла Беатриса. — Она может умереть.
Марк почесал затылок.
— Тут вот какое дело. Если предположить, что тело девочки предназначалось для вселения чьего-то бесплотного духа, тогда возможны три варианта. Первый: мы помешали ведьме в самом начале, когда она только усыпила её. Второй: ведьма уже изгнала душу из тела, но в него ещё никто не вселился. И третий: мы вмешались на самом последнем этапе, когда воплощение уже произошло, и ведьме оставалось только вывести тело из глубокого сна. В первом случае всё ясно — мы должны попытаться спасти девочку. Во втором — мы ничем ей не поможем. А в третьем… Вот с этим проблема, сестричка. Если нам удастся оживить девочку, как мы сможем определить, что это она, а не кто-то другой, захвативший её тело?
— Ого… — Беатриса растерялась. — Такое мне даже в голову не приходило!
— А мне приходило. И теперь я не знаю, что делать. Мы не можем бросить её умирать, это было бы равносильно убийству. Но, с другой стороны, и оживлять её страшно.
Сестра глубоко задумалась. Марк держал девочку за запястье, внимательно прислушиваясь к её слабому пульсу и одновременно изучая её магическую ауру. По своей силе она уступала ему и Беатрисе, но не намного. Если в тело девочки вселилась бесплотная душа какой-нибудь чёрной ведьмы, обладающей связью с Нижним Миром, то её природная магия будет многократно усилена неисчерпаемыми энергетическими ресурсами Преисподней, и тогда она станет опасной противницей… Впрочем, они с сестрой тоже не беззащитны, ведь у них есть львиная шкура.
— Нет, Марк, — наконец произнесла Беатриса. — Я уверена, что мы помешали ведьме в самом начале. Сам посуди: она выбежала из избушки совсем не готовая к нападению — а из этого следует, что просто хотела узнать, из-за чего взбесилась коза, и успокоить её. Но если бы дело дошло до воплощения, стала бы она, спрашиваю, отвлекаться от своего занятия на крики козы? Ясно, что нет.
Марк согласно кивнул:
— Да, ты права. Однако мы должны быть готовы ко всему. В том числе и к тому, что в неё вселился нечистый дух.
— Тогда давай устроим ей проверку.
— Какую?
— Попробуем взять на испуг. Разбудим её — если, конечно, у нас получится, — и сразу скажем, что воплощение прошло успешно.
— Думаешь, это сработает?
— Должно сработать. Её первая реакция не может быть наигранной. Если после пробуждения в глазах девочки не будет страха — дикого, панического страха, — немедленно оглуши её.
— А потом?
— Потом будем разбираться. Сначала нужно разбудить её.
— Ну что ж, — решился Марк. — За дело.
Он постарался вспомнить всё то немногое, что знал о летаргии. Согласно одной из теорий, которой придерживался их школьный преподаватель колдовской медицины, это глубокий сон разума, вызванный нарушением его триединой связи с душой и телом. Чтобы вывести больного из летаргического состояния, недостаточно простой стимуляции жизненных функций организма; тут необходимо комплексное воздействие на все три составляющие человеческого естества — духовную, телесную и умственную, — для восстановления их утраченного единства.
Марк положил одну ладонь на холодный лоб девочки, другую — на её солнечное сплетение, и начал медленно произносить слова стандартного диагностического заклинания, внимательно прислушиваясь к характерному эху, обертоны которого несли в себе информацию о состоянии тех или иных органов. Насколько он мог судить с позиций своего небогатого опыта, в физическом плане девочка была совершенно здорова, разве что все процессы в её организме были до предела замедленны. Это больше напоминало не летаргию, а скорее глубокую гибернацию — состояние сродни зимней спячке у некоторых животных.
— Ну-ка, попробуем просто разбудить её, — пробормотал Марк и очень осторожно, самую малость, стимулировал выделение адреналина.
Ещё находясь под воздействием диагностических чар, он почти физически ощутил, как у девочки поднялось давление, ускорилось сердцебиение, участилось дыхание. В крови возросло содержание кислорода, это подтолкнуло процессы обмена веществ в организме, мозг получил дополнительное питание и начал пробуждаться…
Внезапно у Марка закружилась голова. Перед его глазами поплыли разноцветные пятна, он пошатнулся, стоя на коленях, и едва не упал на девочку сверху. Лишь усилием воли ему удалось сохранить равновесие, он упёрся руками в землю и медленно сел.
— Кажется, я переусердствовал, Беа. Мне нужно отдохнуть. Чуть-чуть, немножко.
Сестра не ответила. Мало того, Марк вдруг обнаружил, что не чувствует её присутствия, к которому за последние месяцы так привык, что стал воспринимать личность Беатрисы как продолжение собственного «эго». А теперь в том месте его внутреннего пространства, которое он уступил сестре, зияла пугающая пустота…
— Беа, где ты? — в панике воскликнул Марк. — Отзовись, милая, вернись! Не покидай меня, сестричка!
— Я здесь, Марк, — услышал он тихий ответ и едва не грохнулся в обморок от облегчения. — Что случилось? Ты потерял сознание?
— Да вроде бы нет. Не похоже.
— А я, кажется, потеряла. Только что очнулась. Меня долго не было?
— Всего лишь несколько секунд. Но я и сейчас не…
Договорить Марк не успел. В этот момент девочка пошевелилась, её ресницы затрепетали, а на щеках проступил слабый румянец.
— Она просыпается, Беа! — настороженно произнёс он и на всякий случай приготовился привести в действие оглушающие чары.
Веки девочки медленно поднялись. Взгляд её серо-голубых глаз с трудом сфокусировался на Марке. В следующее мгновение в них отразились испуг, растерянность и недоумение. Пересохшие губы еле слышно прошептали:
— Ма… Марк… — И одновременно к нему пришла изумлённая мысль сестры: — Я вижу твоё лицо!…
— О, Господи!… — потрясённо пробормотал он и схватил руку девочки. — Это ты, Беа?
