— Да, повелитель.
— Тогда вперёд, Виши. Удачи тебе.
Сиддх не успел вскочить на ноги, чтобы отвесить повелителю прощальный поклон, как Велиал уже покинул сознание МакГрегора. Лишившись контроля, тело чёрного мага начало сползать со стула. Сиддх быстро подступил к нему и придержал за плечо. Воспользовавшись тем, что после столь тесного контакта с Велиалом воля МакГрегора была предельно ослаблена, он наложил на него заклятие подчинения и произнёс:
— Ты слышишь меня, Ангус МакГрегор?
— Да, милостивая госпожа.
— Теперь говори правду и только правду. Ты или твои товарищи глумились над моим телом?
— Мы обращались с ним небрежно, — покорно ответил чёрный маг. — Бросили в подземелье, кормили раз в день… Но если ты спрашиваешь, насиловали ли кто девчонку, то нет. Она предназначалась в жертву повелителю, а её ценность в таком качестве во многом определялась девственностью.
— Раз так, то ты умрёшь лёгкой смертью, — произнёс Сиддх, взяв со стола нож с длинным острым лезвием. — Ты сослужил хорошую службу, и повелитель вознаградит тебя за это. Но никто на Гранях не должен знать, кто я и откуда.
С этими словами он вонзил нож в сердце чёрного мага. Тот с тихим стоном упал на пол, дёрнулся несколько раз и замер. Сиддх ещё с минуту подождал, затем склонился над ним и проверил его жизненные функции. Убедившись, что МакГрегор мёртв, он отцепил от его пояса связку ключей и отправился наверх собирать свои вещи в дорогу.
Глава 5
Инна. Принцесса Империи
Когда я проснулась, Владислава рядом не было. Настенные часы показывали восемь утра — время, когда мы с мужем привыкли вставать. Сладко зевнув, я перевернулась набок, вновь закрыла глаза и ещё несколько минут пролежала неподвижно, краем уха прислушиваясь к доносившемуся из ванной тихому шуму воды — это Владислав принимал душ. Как я уже говорила, раньше он был «совой», но, в угоду мне, изменил свой график и теперь просыпался даже раньше, чем я. Хотя обычно не бежал сразу под душ, а будил меня, и мы, всё ещё находясь в сладком полусне… ну, как минимум, целовались. А когда утро было свободное, как сегодня, то одними лишь поцелуями не ограничивались.
Шум воды наконец прекратился, и вскоре из ванной вышел Владислав, одетый в длиннополый халат тёмно-красного цвета. Заметив, что я уже не сплю, муж лучезарно улыбнулся мне.
— Доброе утро, дорогая, — бодро произнёс он, вытирая полотенцем волосы. — Как спала?
— Спасибо, хорошо, — ответила я, потягиваясь. — А почему так подорвался? Не поцеловал меня, не приласкал.
— Все претензии адресуй дядюшке Ференцу. Это он меня разбудил. Сказал, чтобы в полдевятого я был у него в кабинете, мол, есть срочное дело.
Дядюшкой Ференцем мы называли Ференца Кароя, великого инквизитора и регента Империи. Его «официальные» прозвища — Железный Франц и Главный — нам не нравились, и мы придумали своё, для внутреннего употребления. К нашему удивлению, новое прозвище быстро прижилось среди придворной молодёжи, а вскоре вышло за пределы дворца и стало гулять по всему городу.
— Он вызвал тебя одного?
— Да. — Закончив вытирать волосы, Владислав швырнул полотенце в кресло. — Я спрашивал, нужно ли будить тебя, а он ответил, что нет.
— Может, он получил какие-то известия о Сандре? — предположила я.
В ответ он только пожал плечами, подошёл к трюмо с зеркалом, взял сушилку для волос, которая, как и большинство бытовых приспособлений на Гранях, приводилась в действие магией, и занялся своей мокрой шевелюрой. Между тем я выбралась из постели, быстренько сбегала в ванную, а вернувшись, снова юркнула под тёплое одеяло и дважды дёрнула висевший у изголовья кровати золочёный шнур, извещая дежурных фрейлин, что уже проснулась.
Муж ухмыльнулся, глядя на меня в зеркало, но промолчал. У него уже давно исчерпались все шутки по поводу моего ежедневного утреннего церемониала, а повторяться он не любил. Кто-нибудь другой на его месте продолжал бы донимать меня своими заезженными остротами, искренне считая, что они остаются смешными и на десятый, и на двадцатый раз. К счастью, Владислав был не такой. Единожды сравнив меня с Клеопатрой и заметив при том, что она плохо кончила, он не стал развивать эту тему в дальнейшем, хотя, полагаю, соблазн был велик. Владислав, конечно, не совершенен — но, без сомнения, близок к совершенству. Он самый милый, самый чуткий, самый добрый парень на свете, и мне несказанно повезло, что я встретила его. У меня есть много претензий к Мэтру за его вмешательство в мою судьбу, за попытки манипулировать мною, пусть даже из самых лучших побуждений; но в то же время я искренне благодарна ему за то, что он нашёл мне такого замечательного мужа.
Ну и, конечно, я благодарна Мэтру за родителей. Вопрос о том, правильно ли он поступил, отняв меня у людей, родных мне по крови, до сих пор остаётся спорным и неоднозначным, но вместе с тем следует признать, что к выбору моей приёмной семьи Мэтр отнёсся чрезвычайно ответственно. Я очень скучала по маме с папой, сожалела, что сейчас их нет со мной. В отличие от родителей Владислава, которые поселились тут же, в королевском дворце, мои остались на Основе, под бдительной, хоть и незримой, охраной Инквизиции. Они не переехали ко мне из-за моего младшего брата Анджея, который ещё учился в школе, а после неё собирался в университет — и непременно в какой-нибудь земной, поскольку он с детства был помешан на компьютерах и хотел стать программистом. На Гранях же компьютеров нет — не только потому, что уровень развития науки и техники здесь гораздо ниже, чем на Основе, но и по куда более фундаментальной причине — электроника, из которой сделано компьютерное «железо», не работает здесь в принципе. Правда, Владислав и его друг, кадет Джозеф Арно, утверждают, что это не беда, ведь законы математической логики, на которых основана кибернетика, действуют здесь точно так же, как и в земных условиях, а электронные блоки можно заменить магическими устройствами. Но пока что все идеи Владислава о «волшебном компьютере» находятся в стадии теоретической разработки, до их практического воплощения ещё очень далеко, и в ближайшие годы моему брату на Гранях делать нечего. Поэтому родители решили остаться с Анджеем на Основе — ведь я уже взрослая и самостоятельная, а он ещё нуждается в их заботе и опеке…
Не прошло и полминуты, как я дёрнула за шнурок, когда двустворчатая дверь, ведущая в прихожую, отворилась, и в комнату вошли две молоденькие девушки шестнадцати лет, блондинка и брюнетка, обе в простеньких, но симпатичных платьях, которые с равным успехом могли сойти как за выходной наряд горничной, так и за домашнюю одежду какой-нибудь знатной девицы. Сегодня в моих покоях дежурили Сесиль и Грета, беззаботные юные создания, бывшие воспитанницы пансиона для благородных девиц при королевском дворе, а ныне мои фрейлины.
Вместе с ними в спальню вошёл, вернее, влетел, наш кот Леопольд. С громким криком «Привет!», больше похожим на боевой индейский клич, чем на утреннее приветствие, он бросился к Владиславу, энергично потёрся о его ноги, затем одним огромным прыжком оказался на кровати и лизнул меня в щеку.
