Лишь профессор подметил необычайную раскованность этого странного человека и мысленно сделал себе заметку.
День этот был полон яркого солнечного света и новых впечатлений. Захватывающе было наблюдать за работой странных механизмов и ощущать волнение за ушедших под воду и будто сгинувших там людей.
Потом последовал подводный взрыв, якобы открывший путь к трюмам «Золотой камбалы». Опять погружение, уже немного в другом месте, где хитрые лебедки подняли из воды решетку с несколькими покрытыми водорослями и ракушками брусками, в которых с большим трудом можно было опознать слитки бронзы.
А когда день начал клониться к вечеру и «водолазная баржа» вернулась к берегу, земля стала словно бы уплывать из-под ног уважаемого профессора, и к дому он шел покачиваясь, будто пьяный. А потом всю ночь перед глазами прыгало солнце на гребешках волн, в морские пучины уходили какие-то странные, похожие на морских чудовищ механизмы, и откуда-то доносились голоса людей, то что-то напряженно ожидающих, то радующихся добыче…
Давно уже почтеннейший Йоорг не спал столь сладко и не просыпался столь поздно.
Слуга, с улыбкой посмотревший на обветренное и покрасневшее от загара лицо профессора, сообщил ему, что оу Готор с оу Дарээка изволили отбыть по делам еще ранним утром. Но это нисколечко не расстроило почтеннейшего Йоорга, который начал наносить визиты, совершая «полевое исследование».
Нравы, конечно, сейчас уже отнюдь не те. В далекой и столь сладкой для сердца специалиста по забытым языкам седой древности все было иначе. К ученому человеку уже не обращаются как к великому учителю, говорящему с богами жрецу и кладезю высшей мудрости и знаний.
Современный век, набравшийся цинизма, самонадеянной наглости и дурных манер, вовсю допускает иронию, а то и насмешки над тем, кто посвятил себя наукам. Нынешние монархи больше не пишут научных трактатов, не тратят огромные средства на постройку обсерваторий и книгохранилищ или на проведение дорогостоящих и подчас абсолютно бесполезных экспериментов и не покровительствуют мудрецам, желающим постичь суть вещей, найти способ обращать свинец в золото или научиться летать.
В моде нынче практицизм, и всякий богач, жертвующий на науку хоть медный грошик, стремится уже на следующий день получить отдачу — желательно в золоте и драгоценных камнях, ну или там в разновидностях красок, новых сплавах металлов, механизмах, ткущих ткани или еще чего-то там делающих. Почтеннейший Йоорг наслушался немало жалоб на подобное отношение от своих не менее почтенных коллег.
Но тем не менее к профессору столичного университета, да еще и гостю военных вождей берега, местная публика отнеслась с немалым уважением, а порой и с любопытством. Так что искать собеседников ему не пришлось. Стоило только фигуре в профессорской мантии появиться на улице или зайти в кабачок — и весьма почтенного вида купцы сами подходили к нему, сами начинали разговор, а дальше — оставалось только направить его в правильное русло.
Спустя четыре дня почтеннейший Йоорг решил подвести итоги. Его расследование выявило, так сказать, две линии жизнеописания своих новых патронов. Первая выглядела весьма фантастично и напоминала скорее сюжет глупого романа о похождениях благородных героев, чем реальную историю жизни. И, пожалуй, профессор, считающий, что подобного рода «литература» лишь смущает умы молодежи, внушает глупые идеи и отвлекает от постижения действительно серьезных наук, с негодованием отверг бы все эти побасенки, если бы не многочисленные уверения почтенных людей, которым вроде нет смысла врать, что «все так и было, и я сам, лично, знал их тогда, когда…».
Получалось, что не так давно, каких-то пять-шесть лет назад, оба военных вождя берега, обласканные королем и купающиеся нынче в славе и богатстве, были простыми каторжниками, посланными в армию искупать свою вину кровью.
Почтеннейший Йоорг мало что понимал в современных законах и еще меньше знал о современной армии. Он даже толком не был в курсе того, с кем и почему нынче воюет его королевство, подчас рассматривая разные там слухи о победах и поражениях лишь с точки зрения настроения своих студентов. Пили ли они вчера целый вечер за победу или поражение? Будут ли изводить его сегодня «веселыми» шуточками или злобно дерзить с похмелья?
Однако сопоставив рассказы почтенных купцов с собственными воспоминаниями, профессор счел возможным допустить, что многочисленным «веселым шуточкам» своих студентов он обязан именно этой странной команде, состоящей из двух благородных оу и четырех закоренелых преступников, которую он уже неоднократно мог видеть в полном сборе.
Карьера этих людей была весьма стремительна, хотя и не сказать, чтобы легка. Многие купцы, с которыми профессор общался, и правда заявляли, что знали когда-то оу Готора простым капралом, а оу Дарээка — сержантом. И даже вели с ними какие-то хозяйственные дела, принимали в своих домах и давали возможность подработать.
И вот в результате множества необычайных подвигов и побед два бывших каторжника поднялись до небывалых высот, заняв в королевстве совершенно особенное положение. Звучало все это как истинная небывальщина, которой, однако, приходилось верить.
Но была и другая история о похождениях нынешних хозяев Фааркоона, рассказываемая обычно шепотом, с немалой осторожностью и с горящими от затаенного страха и восторга глазами. И эта история должна была показаться всякому разумному человеку истинным бредом, если бы не… А что, если все эти тайные секты, забытые храмы и кровавые жертвы и впрямь существуют, а не являются досужими домыслами бездельников и невежд?
Почтеннейший Йоорг, прочитавший немало древних текстов, никогда ни о чем подобном не слышал, а рассудок подсказывал ему, что за несколько тысяч лет слухи о любом «тайном» неизменно стали бы достоянием всех. Но откуда тогда этот загадочный оу Готор знает столько всего, о чем мудрейшие люди цивилизованного мира могут только догадываться? И откуда он вообще сам появился?
А потом вернулся хозяин дома и вызвал профессора на беседу.
— Я рад за вас, почтеннейший, — сказал он ему, поздоровавшись несколько небрежно, и как-то наспех отдал дань вежливости, осведомившись о здоровье. — У вас даже, смотрю, на щеках появился румянец. Видимо, прогулки по городской набережной пошли вам на пользу. Свежий воздух, дыхание океана и все такое… Однако, как мне доложили, вы не слишком-то много времени уделяли вашему заданию. Не то чтобы я жалуюсь или в чем-то вас упрекаю… Но, надеюсь, вы не забыли о неких древних табличках?
— Основной текст я уже перевел, — не слишком довольный поднятой темой, ответил профессор. — Но в иных местах еще остались неразгаданные значки и даже целые группы значков. К тому же некоторые отрывки могут иметь различные толкования. Расшифровать их с лету не удалось, эта работа может занять годы. Так что я решил, что сначала стоит обсудить их с вами, может, вы опять что-нибудь «вспомните».
Правду сказать, работа была еще весьма далека от завершения. Пока все, что у почтеннейшего Йоорга было сделано еще пару месяцев назад, он сам бы признал не более чем черновой обработкой материала и подготовкой к действительно серьезному исследованию. Но… Но сейчас его главным предметом изучения были отнюдь не таблички, а настоящая загадка — человек, который их ему дал. И у профессора имелись все основания считать, что, как только он выполнит порученную работу, «загадка» пойдет своей дорогой, а его самого отправят обратно в университет. Так что имело смысл серьезно потянуть время и не спешить отдавать полученные результаты.
