Далее шествовала Кларисса, которая вела обитателей домика Ареса. Одна рука у нее была перевязана, а на щеке виднелась глубокая, рваная рана, но в остальном стычка с бронзовыми быками не особо сказалась на ней. Кто-то приклеил ей на спину клочок бумаги с надписью: «Телка — смерть быкам!» Но никто из ее ребят не потрудился сказать ей об этом.
После детей Ареса шли потомки Гефеста — шестеро ребят, которыми предводительствовал Чарльз Бекендорф — крупный пятнадцатилетний афроамериканец. Ладони у него были размером с рукавицы, какими пользуются кузнецы, черты лица суровые, глаза прищурены — это оттого, что ему целый день приходилось проводить в кузне. Он — славный парень, особенно если сойтись с ним поближе, но никто никогда не называл его Чарли, или Чак, или даже Чарльз. Большинство звало его просто Бекендорф. Ходили слухи, что он может выковать все, что угодно. Дайте ему металлическую болванку — и од сделает вам острый как бритва меч, робота-воина или поющую поилку для сада вашей бабушки. Все, что душа пожелает.
Далее следовали ребята из других домиков, маршировавшие строем: домик Деметры, Аполлона, Афродиты, Диониса. Наяды плыли по озеру на лодках. Дриады мелькали между деревьями. С луга подошла дюжина сатиров, при виде которых я с болью в сердце вспомнил о Гроувере.
Для сатиров всегда находилось множество дел. В поле они выполняли самые разнообразные поручения директора лагеря мистера Д., но главную работу делали в реальном мире. В каком-то смысле они набирали рекрутов для лагеря. Под различным прикрытием они внедрялись в школы по всему свету, выискивая потенциальных полукровок и препровождая их в лагерь. Так я встретился с Гроувером. Он был первым, кто признал во мне полубога.
За сатирами, замыкая шествие, в трапезную потянулись обитатели домика Гермеса. Их колония была самой многочисленной. Прошлым летом их вел Лука, который вместе с Талией и Аннабет сражался на Холме полукровок. Какое-то время, прежде чем Посейдон признал меня, я жил в домике Гермеса. Лука сдружился со мной, а затем… попытался меня убить.
Ныне обитателей домика Гермеса возглавляли Тревис и Коннор Стоулл. Не будучи близнецами, они так походили друг на друга, что их все равно считали таковыми. Я никак не мог запомнить, кто из них старше. Оба были высокие, тощие, с гривой каштановых волос, ниспадавших на глаза. Оранжевые футболки Лагеря полукровок они носили навыпуск, поверх мешковатых шортов, и унаследовали все проказливые черты, свойственные отпрыскам Гермеса: удивленно поднятые брови, саркастические улыбки и тот особый блеск в глазах, когда они смотрели на тебя, — словно собирались засунуть петарду тебе в штаны. Мне всегда казалось забавным, что фамилия у отпрысков бога воров — Стоулл, но, стоило мне заикнуться об этом Тревису или Коннору, как оба тут же делали непонимающие лица, словно шутка до них не доходила.
[6]
Как только в трапезную вошли все обитатели лагеря, я вывел Тайсона на середину павильона. Разговоры мигом стихли. Взоры устремились на вновь прибывшего.
— Этого-то кто сюда звал? — пробормотал кто-то за столом Аполлона.
Я сверкнул глазами в их сторону, но так и не понял, кто это сказал.
Знакомый голос за первым столиком, растягивая слова, произнес:
— Так-так, сдается мне, что это Питер Джонсон. Какой подарок к моему тысячелетию!
— Перси Джексон… сэр, — ответил я, скрипя зубами.
Мистер Д. сделал глоточек диетической колы.
— Да. Впрочем, как теперь выражаются молодые люди, без разницы.
На нем была обычная гавайская рубашка с расцветкой под леопарда, шорты и теннисные туфли с черными носками. Со своим брюшком и раздутым красным лицом он напоминал туриста из Лас-Вегаса, который допоздна засиделся в казино. Трепещущий сатир, стоя за его спиной, ощипывал виноградную лозу и по одной передавал виноградины мистеру Д.
Настоящее имя мистера Д. — Дионис. Бог вина и виноделия. Зевс назначил его директором Лагеря полукровок, чтобы тот слегка просох от возлияний и в наказание за домогательства в отношении некоторых распущенных лесных нимф.
Рядом с ним, там, где обычно сидел Хирон (или стоял, когда ему хотелось подчеркнуть, что он — кентавр), присутствовал некто, кого я видел впервые: невероятно худой мужчина в потрепанном оранжевом комбинезоне, напоминавшем тюремную робу. На кармане значился номер 0001. Под глазами этого человека залегли синие тени, ногти были обведены грязной каемкой, а седые волосы выглядели так, будто последнюю стрижку ему делали садовыми ножницами. Он пристально посмотрел на меня, и от его взгляда мне стало не по себе. Вид у мужчины был какой-то… надломленный. Злоба, отчаяние, голод — все это сочеталось в его облике.
— Вот за этим юношей, — сказал ему Дионис — вам надо присматривать особо. Сын Посейдона, знаете ли.
— Ага, — кивнул заключенный. — Вот за этим, значит.
По его тону было совершенно ясно, что они с Дионисом уже не раз говорили обо мне.
— Я Тантал, — произнес заключенный, холодно улыбаясь. — Здесь по специальному назначению, пока… ну, пока мой повелитель Дионис не решит иначе. А ты, Персей Джексон, я очень на это надеюсь, будешь осмотрительнее и не станешь доставлять нам новые неприятности.
— Неприятности? — переспросил я.
Дионис щелкнул пальцами. На столе появилась газета — передовица сегодняшнего номера «Нью-Йорк пост». Там была фотография альбома выпускников нашего класса в Мериузер. Мне трудно было прочесть заголовок, но я прекрасно догадывался, о чем говорилось в статье. Что-нибудь вроде: «Тринадцатилетний псих поджигает спортзал».
— Да, неприятности, — с удовлетворением подтвердил Тантал. — Насколько я понимаю, прошлым летом ты был постоянным источником неприятностей.
Я ощутил такой прилив ярости, что даже не смог ответить. Словно это по моей вине конфликт между богами едва не перерос в гражданскую войну!
К столу робко приблизился сатир и поставил перед Танталом тарелку с жареным мясом. Новый исполнительный директор облизнулся. Посмотрев на свой пустой кубок, он сказал:
— Рутбир,
[7]
из эксклюзивных запасов тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года.
В сосуде сама собой вспенилась содовая. Тантал нерешительно протянул руку, словно боясь обжечься.
— Давай, дружище, — сказал Дионис со странным блеском в глазах. — Может, на этот раз сработает.
Тантал попытался схватить кубок, но тот увернулся и заскользил прочь, прежде чем он успел дотронуться до него. Несколько капель газированного напитка пролилось на стол, и Тантал попытался обмакнуть в них кончики пальцев, но капельки скатились по гладкой поверхности, как ртуть, прежде чем он успел коснуться их. Зарычав, Тантал повернулся к тарелке с говядиной. Он нацелил вилку на кусок мяса, но блюдо стремительно умчалось со стола, опрокинув свое содержимое в жаровню.
