— Жалкий маленький сатир, — проревела она, — я добавлю тебя к своей коллекции!
— Это за дядю Фердинанда! — завопил в ответ Гроувер.
Я попытался поскорее отползти на четвереньках и спрятаться среди скульптур; между тем Гроувер снова ринулся вниз.
Трах-ба-бах!
Медуза взревела, ее змеиная шевелюра зашипела и стала брызгать ядовитой слюной.
Совсем рядом со мной голос Аннабет позвал:
— Перси!
Я подпрыгнул так высоко, что чуть было не перемахнул через садового гнома.
— Черт! Осторожнее! — Аннабет сняла бейсболку «Янкиз» и сделалась видимой. — Ты должен отрубить ей голову.
— Что? Ты спятила? Надо поскорей убираться отсюда.
— Медуза — грозный враг. Это воплощенное зло. Я бы и сама ее убила, но… — Аннабет сглотнула, словно собиралась сделать непростое признание. — Но твое оружие лучше. Кроме того, я и близко не могу к ней подойти. Она разорвет меня в клочья из-за моей матери. А ты… у тебя есть шанс.
— Что? Я не могу…
— Хочешь, чтобы она и дальше превращала невинных людей в скульптуры?
Она указала на изваяние двух влюбленных — превращенные в камень мужчина и женщина стояли обнявшись.
Аннабет схватила с ближайшего пьедестала зеленый шар-гляделку.
— Отполированный щит был бы лучше. — Она критически осмотрела сферу. — Выпуклая поверхность создаст некоторое искажение. Размеры отражения будут изменены за счет фактора…
— Будь добра, выражайся яснее.
— Я и так ясно выражаюсь! — Она швырнула мне стеклянный шар. — Просто смотри на нее в зеркало. И никогда — прямо!
— Эй, ребята, — раздался откуда-то сверху голос Гроувера. — Похоже, она в отключке!
Тут же раздался рев.
— Прошу прощения, — поправился Гроувер, приготовившись перелететь с ветки на ветку.
— Поторапливайся, — велела мне Аннабет. — У Гроувера, конечно, отличный нюх, но рано или поздно он грохнется на землю.
Я вытащил ручку и снял колпачок. Бронзовое лезвие вытянулось у меня в руке.
Я двинулся на звук, издаваемый шипящими и брызгающими ядовитой слюной волосами Медузы.
При этом я не отрывал глаз от стеклянного шара — так, чтобы видеть только отражение Медузы, а не ее саму. И вот она появилась в зеленом стекле.
Гроувер собирался еще раз атаковать ее с помощью своей биты, но на сей раз пролетел чуть ниже, чем надо. Медуза вырвала у него палку, и, сбившись с курса, Гроувер с болезненным «уххх!» рухнул в объятия каменного гризли.
Медуза уже собиралась броситься на него, но я завопил:
— Эй, ты!
И стал наступать на нее. Это было не просто, учитывая, что приходилось одновременно держать меч и стеклянный шар. Если бы она напала на меня, то мне пришлось бы нелегко.
Но она позволила мне приблизиться — двенадцать футов, десять.
Теперь я видел отражение ее лица. Оно наверняка не было таким уж страшным. Зеленые переливы стеклянного шара искажали его пропорции.
— Ты ведь не причинишь вреда старой женщине, Перси, — тихо и проникновенно, нараспев произнесла Медуза. — Знаю, что не причинишь.
Я заколебался, завороженный лицом, чье отражение видел в зеленом стекле, и горящими глазами, которые, казалось, вот-вот прожгут стеклянную преграду. Руки мои ослабели.
— Перси, не слушай ее! — простонал Гроувер, до сих пор пребывавший в объятиях каменного гризли.
— Слишком поздно, — прокаркала Медуза.
И метнулась ко мне, выставив вперед когтистые лапы.
Взмахнув мечом, я услышал отвратительный хлюпающий звук, затем шипение, словно ветер вырвался из пещеры, — монстр распадался на части.
Что-то упало на землю прямо мне под ноги. Из последних сил я старался не смотреть. Сквозь носок я почувствовал мокрое тепло — умирающие змейки тыкались мне в ноги.
— Вот черт, какая мерзость, — всхлипнул Гроувер. Его веки были по-прежнему плотно зажмурены, но я догадывался, что он слышит шипение и чует смрад. — Супермерзость.
Ко мне подошла Аннабет. В руках она держала черную вуаль Медузы и пристально глядела в небо.
— Не двигайся, — велела она мне.
Осторожно, очень осторожно Аннабет опустилась на колени, завернула голову чудовища в черный клок материи, затем подняла ее. С головы сочилась зеленая жидкость.
— Ты в порядке? — спросила меня Аннабет. Голос ее дрожал.
— Да, — решился ответить я, хотя чувствовал, что вот-вот выблюю свой двойной чизбургер. — Но почему не… почему голова не исчезла?
— Когда ты отсек ей голову, она стала военным трофеем, — объяснила Аннабет. — Точно так же, как твой рог Минотавра. Но не разворачивай голову. Она до сих пор может обратить тебя в камень.
Гроувер со стоном высвободился из объятий гризли. На голове у него красовался здоровенный шрам. Зеленая кепка свисала с одного из маленьких рожек, а бутафорские ноги слетели с копыт. Волшебные туфли беспомощно хлопали крыльями вокруг его головы.
— Ну ты и ас! Прямо Красный Барон,
[8]
— сказал я. — Хорошо сработано, парень.
Сатир выдавил из себя натянутую улыбку.
— Ну, веселого мало. Конечно, дубасить ее веткой было забавно. Но попасть в лапы бетонного медведя — не слишком большое удовольствие. Это уже не смешно.
Он поймал свою крылатую обувку. Я надел колпачок на меч. После чего мы втроем, пошатываясь, побрели к складу.
За стойкой мы нашли старые целлофановые пакеты и два раза обмотали ими голову Медузы. Затем швырнули ее на стол, за которым ужинали, и расселись вокруг, слишком вымотанные, чтобы говорить.
— Так что же, за это чудище мы должны благодарить Афину? — наконец спросил я.
— На самом-то деле — твоего папочку. — Аннабет обожгла меня недобрым взглядом. — Что, не помнишь? Медуза была подружкой Посейдона. Они решили встретиться в храме моей матери. Вот почему Афина превратила ее в чудовище. Медуза и две ее сестры, которые помогли ей проникнуть в храм, стали тремя Горгонами. Вот почему Медуза была готова разорвать на кусочки меня, но хотела, чтобы вы сохранились в образе прекрасных статуй. Она, должно быть, по-прежнему считает твоего папочку таким сладеньким. Может, ты напомнил ей его?
— Так это я виноват, что мы встретили Медузу?! — Мое лицо запылало.
Аннабет выпрямилась.
— Аннабет, это просто фотография, — передразнила она, бездарно подражая моему голосу. — Что в этом плохого?
— Брось, — ответил я. — Ты просто невыносима.
