— Сюда ведут три тропы. Неизвестно, по какой придет Мусаси. Разумно разделить людей на три группы и поставить на каждой. Гэндзиро с отцом останутся здесь с десятком самых сильных наших учеников во главе с Миикэ и Уэдой.
— Местность здесь пересеченная, поэтому собирать всех людей бессмысленно. Надо расставить их вдоль трех троп и подождать, пока Мусаси не приблизится достаточно близко к месту боя, а затем окружить его.
Тени метались по дороге, некоторые самураи стояли неподвижно, опершись на копья. Они подбадривали друг друга, хотя среди них не было трусов.
— Идет! — раздался крик дозорного.
Тени замерли. По спинам воинов пробежал холодок.
— Ложная тревога! Это Гэндзиро.
— Смотрите, его несут в паланкине.
— Да он ведь еще ребенок!
Тусклый фонарь, раскачиваясь в такт шагов носильщиков, медленно приближался. Вскоре Гэндзаэмон уже выбирался из паланкина со словами: «Ну вот, кажется, все в сборе». Гэндзиро, мальчик лет тринадцати, вылез из другого паланкина. На головах отца и сына были белые повязки, хакама подогнуты. Гэндзаэмон велел сыну стоять под сосной. Отец потрепал мальчика по волосам:
— Бой от твоего имени, но сражаться будут ученики школы. Ты еще мал, твое дело — наблюдать со стороны.
Гэндзаэмон застыл под деревом, как кукла самурая на празднике мальчиков.
— Еще рано, — проговорил Гэндзаэмон. — До восхода солнца далеко.
Порывшись за пазухой, он достал трубку и попросил дать ему огня. Все видели, что он спокоен и держит себя в руках.
— Может, решим, как распределить людей? — предложил кто-то.
— Пожалуй. Каждый должен знать свою позицию. Что предлагаете?
— Боевое ядро остается под деревом. Остальные воины будут стоять через двадцать шагов друг от друга вдоль трех дорог.
— Кто на позиции под сосной?
— Вы и еще десяток учеников. Мы сможем оградить Гэндзиро и прийти на помощь бойцам на дорогах.
— Надо подумать, — произнес Гэндзаэмон. — По твоему плану на Мусаси смогут напасть не более двадцати человек.
— Правильно, этого достаточно для его окружения.
— А если он приведет подмогу? Запомните, он мастер выходить из самых трудных положений. В этом он, пожалуй, даже сильнее, чем в бою. Вспомните Рэнгэоин. Он может ударить по слабому звену в наших порядках, ранить троих-четверых и скрыться, а потом бахвалиться, что один справился с семью десятками учеников школы Ёсиоки.
— Мы не допустим клеветы!
— У вас не будет доказательств. В городе уже сплетничают, что Мусаси один бросил вызов всей школе Ёсиоки. Народ, как обычно, на стороне одинокого храбреца.
— Если он и на этот раз вывернется, нам конец, — произнес Миикэ Дзюродзаэмон. — Никакие объяснения не помогут. Единственное наше спасение — смерть Мусаси, сейчас не до выбора средств. Мертвые молчат.
Дзюродзаэмон подозвал четверых самураев, стоявших в стороне.
Трое были с луками, один с мушкетом.
— Мы обеспечили дополнительные меры обороны, — сказал он.
— А, дальнобойное оружие!
— Поставим их на возвышении или устроим на деревьях.
— Не обвинят ли нас в нечестных приемах?
— Плевать на молву. Наша задача — убить Мусаси.
— Если тебя не страшат сплетни, согласен, — быстро проговорил старик. — Если Мусаси захватит с собой человек шесть, им не уйти от стрел и пули. Пора по местам. Мусаси может напасть внезапно. Расставляй людей, командование поручаю тебе.
Темные тени рассыпались, как дикие гуси по болоту. Одни нырнули в заросли бамбука, другие спрятались за деревьями или слились с камнями на межах между рисовыми полями. Трое лучников заняли позицию на возвышенности, а один забрался на сосну. Пока он карабкался на дерево, дождь иголок сыпался на стоявшего внизу Гэндзиро. Отец заметил, что мальчик заерзал на месте.
— Уже волнуешься? Нельзя так трусить!
— Я не трус. Иголки за ворот попали.
— Терпи молча. Хорошая закалка для тебя. Попытайся запомнить все подробности боя.
— Перестань драться, болван! — раздался вопль с восточного конца дороги.
В зарослях бамбука стоял такой шум, что лишь глухой мог не догадаться, какая там куча людей.
— Страшно! — закричал Гэндзиро, прижимаясь к отцу.
Дзюродзаэмон бросился на крик, понимая, что это ложная тревога. Сасаки Кодзиро дубасил одного из людей Ёсиоки.
— Слепой, что ли? Как можно принять меня за Мусаси? Я пришел, чтобы быть свидетелем, а ты набросился с копьем. Сумасшедший!
Люди Ёсиоки переполошились. Они подозревали в Кодзиро лазутчика.
Увидев Дзюродзаэмона, Кодзиро обратился к нему:
— Я пришел как свидетель, а меня встречают как врага. Если это твой приказ, придется мне с тобой сразиться. Мне нет дела до Мусаси, но за свою честь я постою. К тому же Сушильный Шест давно не пробовал крови, что-то я разленился.
Кодзиро походил на тигра, изрыгающего огонь. Его ярость поразила людей Ёсиоки, обманувшихся было фатоватой внешностью Кодзиро. Дзюродзаэмон решил не уступать строптивому юнцу.
— Ты правда рассердился. Ха-ха-ха! А кто звал тебя в свидетели? Не припоминаю. Мусаси попросил?
— Почему переполох? Когда мы ставили столб с объявлением в Янаги-мати, я сообщил враждующим сторонам, что буду свидетелем.
— Ну и что? Это ты сам придумал. Мусаси не просил, а мы тем более. Удивляюсь, сколько на свете выскочек, сующих нос не в свои дела.
— Это оскорбление! — бросил Кодзиро.
— Убирайся! — заорал, не выдержав, Дзюродзаэмон. — Здесь не балаган для представлений!
Посинев от злости, Кодзиро, мягко отпрыгнув назад, приготовился к атаке.
— Защищайтесь, негодяи!
— Подождите, молодой человек! — раздался голос подошедшего Гэндзаэмона.
— Сам жди! — прошипел Кодзиро. — Не лезь! Я вам покажу, что случается с людьми, которые меня оскорбляют.
Старик подбежал к Кодзиро.
— Прошу вас не принимать это недоразумение всерьез. Наши люди перевозбуждены. Я — дядя Сэйдзюро, он рассказывал, какой вы выдающийся фехтовальщик! Не обижайтесь! Приношу вам личное извинение за поведение наших людей.
— Спасибо на добром слове. Я был в хороших отношениях с Сэйдзюро и желаю успехов дому Ёсиоки, хотя и не могу выступить на вашей стороне. Я тем не менее не допущу, чтобы ваши люди оскорбляли меня.
Гэндзаэмон склонился в глубоком поклоне.
— Вы совершенно правы. Прошу вас, забудьте о происшедшем ради Сэйдзюро и Дэнситиро.
Старик решил любой ценой уладить неприятность, поскольку Кодзиро мог ославить их на весь Киото, рассказав о подготовленной засаде на Мусаси.
